- Тогда ты получишь желаемое, - прошептал он. - Но медленно, так, чтобы я не причинил тебе боли. - Он поцеловал местечко у нее за ушком и двинулся вниз к гладкой белизне плеч, пульсу у основания шеи.
С самым нежным спокойствием он целовал округлый изгиб ее груди. От предыдущего внимания соски стали яркими и заострившимися. Он был заботлив с ними, его рот - нежен, когда накрывал поднимающиеся пики.
Уин чуть двинулась, издав слабое шипение, и он понял, как болезненны были они. Но ее руки потянулись к его голове, прижимая. Медленно он описывал языком круги на коже, посасывая только так, чтобы удержать нежную плоть в кольце губ. Он уделил много время ее грудям, оставляя легкость прикосновений рта до тех пор, пока она не начала стонать и двигать бедрами в желании чего-то большего, чем слабая как касание перышка стимуляция.
Опустившись вниз к ее бедрам, Кев припал губами к жаркому шелку, находя чувствительный бугорок клитора, пользуясь бархатной поверхностью языка, чтобы обрисовать его и приласкать. Уин стиснула его голову еще сильней и со всхлипом произнесла его имя - гортанный возбуждающий возглас.
Когда ответные движения женских бедер приняли постоянный ритм, он оторвался от нее, широко разводя ее колени в стороны. Ему потребовалась вечность, чтобы успокоиться в сочной стиснутой плоти. Полностью войдя, он обвил ее руками, прижимая к своему телу.
Уин заерзала, подстегивая его к выпаду, но он сохранял неподвижность и самообладание. Прижавшись ртом к ее ушку, Кев прошептал, что заставит ее кончить даже так, просто оставаясь твердым внутри столько, сколько потребуется. Уши Уин стали малиновыми, она сжалась и запульсировала вокруг него.
- Пожалуйста, двигайся, - шептала она, а он мягко говорил «нет».
- Пожалуйста, двигайся, пожалуйста…
- Нет.
Но в тоже время он начал в неуловимом ритме покачивать бедрами. Она захныкала и затрепетала, когда он вонзился в нее, продвигаясь чуть глубже, безжалостный в своей сдержанности. В конце концов, кульминация захлестнула ее, срывая низкие крики с губ, вынося на поверхность дикие содрогания. Кев молчал, испытывая такое острое и иссушающее освобождение, что оно отняло у него голос. Ее стройное тело поглощало его, вытягивало силу, заключало в изысканный жар.
Удовольствие было таким огромным, что мужчина ощутил непривычное покалывание в глазах и носу, которое до самого основания потрясло его. Твою мать, думал Кев, понимая, что что-то в нем изменилось, что-то, что никогда не станет прежним. Все его оборонные рубежи покорились неясной силе одной маленькой женщины.
Солнце уже спустилось в чашу лесистой долины к тому времени, как они оделись. Огни были погашены, оставляя коттедж холодным и темным.
Уин беспокойно цеплялась за руку Меррипена, когда он вел ее к лошади.
- Меня удивляет, почему счастье всегда кажется таким хрупким, - проговорила она. - Я думаю о том, что перенесла наша семья… потеря наших родителей… Лео лишился Лоры, пожар, моя болезнь…заставили меня сознавать, как легко могут быть отняты вещи, которые мы ценим. Жизнь может измениться в мгновение ока.
- Не все меняется. Некоторые вещи остаются прежними навсегда.
Уин остановилась и, повернувшись к нему лицом, обвила руками шею. Он тотчас же отозвался, крепко стискивая ее, прижимая к своему сильному телу. Уин зарылась лицом в его грудь.
- Я надеюсь на это, - произнесла она через мгновение. - Теперь ты по-настоящему мой, Кев?
- Я всегда был твоим, - прошептал он ей на ушко.
Напряженная из-за ожидания шумных протестов сестер, Уин была успокоена тем, что по возвращению их с Кевом в Рэмси они обнаружили в доме тишину и спокойствие. Такую необычную безмятежность, что было ясно, что все договорились вести себя так, будто ничего необычного не произошло. Она обнаружила Амелию, Поппи, мисс Маркс и Беатрикс в верхней гостиной, причем первые три занимались рукоделием, а Беатрикс читала вслух.
Когда Уин осторожно вошла в комнату, Беатрикс замолчала, и женщины посмотрели вверх с радостью и любопытством.
- Привет, дорогая, - тепло начала Амелия. - Славно погуляли с Меррипеном? - Как будто произошедшее было не более чем пикником или поездкой в экипаже.
- Да, благодарю тебя. - Уин улыбнулась Беатрикс. - Продолжай, Беа. Чтобы ты ни читала, но звучит это восхитительно.
- Это детективный роман, - заявила Беатрикс. - Очень возбуждающий. Там есть темный и мрачный особняк, странно ведущие себя слуги и тайная дверь за настенным ковром. - Она эффектно понизила голос. - Кто-то будет убит.
Когда Беатрикс продолжила, Уин села возле Амелии и почувствовала, как старшая сестра протянула ей руку. Маленькую, но такую умелую ладошку. Ободряющее прикосновение. Столь многое выражалось преданным пожатием Амелии и ответным стискиванием пальцев Уин… забота, одобрение, утешение.
- Где он? - прошептала Амелия.
Уин ощутила острый приступ беспокойства, хотя и сумела сохранить при этом безмятежное выражение лица.
- Он пошел поговорить с доктором Хэрроу.
Хватка Амелии усилилась.
- Ну, - пробормотала она, - это, должно быть, будет занимательная беседа. У меня создалось впечатление, что твой Хэрроу приберег немало такого, что пожелает высказать.
- Ты грубая бестолковая деревенщина, - Джулиан Хэрроу побелел лицом, но держал себя в руках, когда они с Кевом встретились в библиотеке. - Ты не представляешь, что натворил. В спешке потянувшись и хватая то, что возжелал, ты не принял во внимание последствия. И не остановился бы, пока не стало слишком поздно. Пока ты не убил бы ее.
Довольно отчетливо представляя, что Хэрроу скажет ему, Кев уже решил, как он будет вести себя. Ради Уин Кев стерпит любые оскорбления и обвинения. Доктор получит возможность высказаться… а Кев пропустит все это мимо ушей. Он победил. Сейчас Уин принадлежала ему, а все остальное не имело значения.
Между тем, это было не легко. Хэрроу был безупречным воплощением оскорбленного романтического героя… стройный, элегантный, с бледным и негодующим лицом. По сравнению с собой он заставлял Кева чувствовать себя смуглым туповатым крестьянином. А последние слова о том, что он убьет ее, вообще заморозили его до костей.
Столь много ранимых существ пострадали от его рук. Никто с прошлым Кева не мог быть достоит Уин. И даже если она простила его жестокие деяния, он никогда бы не смог позабыть.
- Никто не собирается обижать ее, - ответил Кев. - Очевидно, что в качестве вашей жены о ней бы хорошо заботились, но это не то, что она хочет. Она сделала свой выбор.
- Под давлением!
- Я не принуждал ее.
- Конечно, заставил. - С презрением заявил Хэрроу. - Ты похитил ее, выставляя напоказ животную силу. И будучи женщиной, она, конечно же, посчитала это волнующим и романтичным. Женщинами можно управлять и убедить согласиться почти со всем, чем угодно. А в будущем, когда она умрет в родах, в нелепых страданиях, она не упрекнет тебя за это. Но ты будешь знать, что ответственен за это. - Хриплый смешок вырвался у него, когда он увидел выражение лица Кева. - Ты действительно такой наивный, что не понимаешь, о чем я говорю?
- Вы полагаете, что она слишком хрупкая, чтобы выносить ребенка, - ответил Кев. - Но она консультировалась с другим врачом в Лондоне, который…
- Да. Уиннифред сказала тебе имя этого врача? - Глаза Харроу были враждебно мрачны, а тон
