— Ему трудно угодить.
Прислонившись к углу стойки, Кэйдж скрестил руки на груди. А ей снова пришлось решать, куда деть глаза, лишь бы не уделять излишне пристальное внимание движениям его мускулистого тела.
— На этой неделе ты работаешь допоздна.
В его голосе звучала неподдельная забота. Такого ей давненько не приходилось от него слышать, и это застигло ее врасплох.
— У тебя горел свет. И стучала клавиатура.
Ей оставалось лишь согласно кивнуть. Она очень хотела спросить, что он делал так поздно, но не стала.
Звенящее напряжение росло. Пристальный взгляд Кэйджа подтверждал, что он это тоже сознает.
— Дженна, нам необходимо поговорить.
О чем, объяснять не надо.
— Хорошо.
Желваки на его щеках пришли в движение.
— То, что происходит, — он поднял руки, пальцы шевельнулись, словно пытаясь ухватить нечто невидимое, — между нами, эта напасть — она невероятно сильная.
У Дженны стеснилась грудь — от нервов ли, от волнения или предвкушения.
— Не стану спорить, — слабым голосом произнесла Дженна.
Сглотнув, он пару минут молчал, прикусив нижнюю губу. Казалось, выбирал нужные слова, взвешивал их, пытаясь решить, что именно сказать.
— Я это чувствовал, — продолжил он, — с самого начала. Влечение, я имею в виду. И боялся его. Но потом решил, что могу им пренебречь. И должен был. — Он прихлопнул по стойке ладонью. — Но оно… сильнее меня. Сильнее моей решимости. — Его темный взгляд обратился на нее. Откровенный, земной. — Как… как сейчас. Я любил свою жену, — произнес он с усилием, словно каждое слово приходилось отрезать тупым зазубренным ножом.
С его точки зрения, влечение к ней уменьшает любовь, принадлежавшую жене.
Дженна подошла ближе, приложила ладонь к его щеке.
— Ты не должен так думать, Кэйдж. Ваши отношения с Мэри Линн были особенными. Всегда будут. И ничто, что ты сделаешь, почувствуешь или скажешь, не сможет это изменить. Ничто. — Ей хотелось дать ему осознать, насколько она уверена в абсолютной истинности своих слов. — И вместе с тем… вместе с тем ты должен помнить, что ты человек. И для тебя совершенно естественно иметь естественные человеческие желания.
Обнимающий их водоворот стал плотнее. Как некая теплая, упругая, густая жидкость, бурлящая вокруг них. Свистящим шепотом она добавила:
— Как и для всякого другого. Например, для меня.
Она легко коснулась кончиками пальцев его шеи, положила ладонь на грудь, глядя ему прямо в лицо. Ей давно было ясно, что Кэйдж носит в себе раненое сердце. Что ж, у нее есть шанс исцелить его. Прямо здесь. Сейчас.
Она послала ему откровенный, вызывающий взгляд. Призыв, который не требует слов объяснения. Приподнялась на цыпочки, чтобы поцеловать его в губы. Какой будет его реакция, что он о ней подумает? Посчитает ее бесстыдной? Распутной? И правильно посчитает. Именно такой она себя и чувствовала сейчас.
Он провел ладонью по ее руке, едва касаясь кожи, казалось балансируя на грани.
— Давай дадим себе сегодня поблажку, — предложила она.
Потребность дотрагиваться до него стала невыносимой. Она потянула вверх ткань и забралась рукой под футболку.
Он слегка вздохнул, и на мгновенье она испугалась, что огорчила его, перешла некую границу, очерченную им для себя. Но при виде напряженного ожидания, скрывающегося в глубине его черных глаз, ее губы сами сложились в томную, влекущую усмешку. Ее дерзкое поведение удивило его, и ей понравилось его шокировать. Чрезвычайно понравилась.
Она медленно потянула через его голову рубашку и бросила ее на пол.
Ее взгляд скользнул вдоль его сухощавого торса, вбирая в себя отметины сосков, темными монетами выделяющиеся на бронзовой коже, рельефные мускулы груди. Остановился на пупке. Крохотная складка кожи зачаровала ее. В ней одной было больше эротики, чем положено.
Сердце ее зачастило, стало трудно дышать.
Наклонившись, она поцеловала его в живот. Обвела языком так привлекшую впадинку. Его кожа оказалась бархатистой и горячей. Он прерывисто, загнанно выдохнул. Триумф едва не приподнял ее над землей.
Его пижамные штаны сидели низко на бедрах. Ее терзало желание забраться пальцами под эластичный пояс, увидеть его полностью обнаженным. Но впереди еще масса времени. Не надо спешить. Ей хотелось насладиться каждым прикосновением. Каждым поцелуем.
Хотелось, чтобы первый раз был особенным.
Пальцы Кэйджа ухватили ее за подбородок и медленно повели вверх, пока они снова не оказались лицом к лицу.
— Ты уверена в том, что делаешь?
Дженна едва не взорвалась, услышав исполненный беспокойства вопрос. С подобной деликатностью она сталкивалась впервые.
Открыла было рот и обнаружила, что не в силах вымолвить ни слова. Потом, желая выразиться предельно ясно, заставила себя произнести:
— Никогда и ни в чем я не была так уверена, Кэйдж, как сейчас!
Она подалась к нему, подняла голову, и их губы слились. Он целовал ее яростно, неистово. В эту минуту рухнули разделяющие их преграды, древние инстинкты вырвались на волю.
Он покусывал ее губы, просовывал язык глубоко в рот, и она открывалась ему навстречу, чувствуя, как бешено бьется сердце. Изгибалась, притягивая налившимися, ноющими грудями к его груди.
Кэйдж покрывал поцелуями ее рот, щеки, подбородок, водил руками по спине, сжимал ягодицы, прижимая ее к себе плотнее.
Его хриплый стон оглушил ее, привел в растерянность. Казалось, они бежали, мчались к заветной цели. Нельзя остановиться, насладиться каждой секундой, а нетерпение, неотложное и безжалостное, толкало вперед.
Не прекращая ласкать, Кэйдж подхватил Дженну на руки и вынес из кухни. Она едва замечала, как они миновали столовую, гостиную и коридор. То, что они в его спальне, осознала по мужскому запаху, присущему Кэйджу.
Все еще находясь у него на руках, Дженна поддалась давнишнему искушению — погрузила руки в шелковистую прохладу его волос, странно контрастирующую с жаром, исходящим от его губ.
Кэйдж опустил ее на кровать и, не скрывая нетерпения, сорвал с женщины ночную рубашку и отбросил в дальний угол комнаты. Его взгляд горел желанием, и Дженне нравилась мысль, что она — причина появления этого восхитительного выражения на его обычно бесстрастном лице.
Он целовал, ласкал ее, пока Дженна не стала задыхаться от недостатка воздуха. Протянула руку и погладила его плечо, провела кончиками пальцев по спине. Он накрыл ее собой. Черный занавес волос опустился ей на грудь, от их чуть заметного прикосновения дрожь пробежала по телу. Она ощутила, как он глядит на ее груди. Изогнувшись, подняла себя ближе к нему. Прошептала: «Пожалуйста…» И замерла.
Его голова медленно приблизилась. Горячие и влажные губы коснулись вначале одной груди, затем второй. В самой глубине существа Дженны рождалось нечто, какая-то горячая пульсация, увеличивающаяся при каждом прикосновении, каждом поцелуе. Она закрыла глаза, охваченная упоением, экстазом.
Желание переполняло ее, рвало на части. Она хотела этого человека. Хотела больше, чем что-либо за всю свою жизнь. Всего его. И прямо сейчас.
Дженна прошептала его имя, зная, что дрожь голоса выдает ее, выдает терзающую ее жажду.
Подняв голову, он заглянул ей в лицо. Каждый мускул его тела напрягся, приготовился. Он навис над
