Эл'вин вспомнил, что Ток всегда оказывался рядом, когда он начинал играть. Мальчик был околдован песнями лютни. Мерик уселся на кровать и положил лютню на колени.
— Музыка напоминает тебе о доме?
Ток пожал плечами.
— У меня не было дома, сэр.
Мерик приподнял брови.
— Как так?
Ток нервно переминался с ноги на ногу, стоя на пороге каюты и не решаясь войти.
— Я был сиротой и жил на улицах Порт-Роула, сэр. Потом начал плавать юнгой, чтобы заработать себе на жизнь. Море стало моим единственным домом.
Мерик сравнил свое детство с историей Тока. Как можно не знать своего прошлого, не ведать, что такое домашний очаг? Наконец он кивнул мальчику, приглашая его войти и устроиться на сундучке, который стоял возле кровати.
— Садись.
Ток облегченно вздохнул, поспешно вошел и уселся. Он удивленно посмотрел на солнечного ястреба, но почти сразу взгляд мальчика переместился на лютню, безмолвно умоляя элв'ина продолжить игру.
— И что же говорит тебе лютня, Ток? Что тебя так привлекает?
Его вопрос смутил мальчика, и он едва слышно прошептал в ответ:
— Мне становится… тепло. — Ток указал себе на грудь. — Вот здесь. Вроде как… я попадаю туда, где никто надо мной не смеется и не хочет ударить. Я закрываю глаза, и что-то внутри меня… случается… мне кажется, будто я не один. — На глазах у мальчика заблестели слезы.
Мерик перевел взгляд на лютню, лежащую у него на коленях. Он обнаружил, что ему трудно смотреть на Тока.
— П-пожалуйста, сыграйте мне что-нибудь, — без особой надежды попросил Ток. — Ну хотя бы немного.
Несколько мгновений Мерик не шевелился. Наконец он протянул лютню мальчику.
— Пришло время тебе сыграть самому, Ток.
Мальчик взял лютню, но не осмеливался поднести ее к груди, словно держал в руках извивающуюся змею. В его глазах появился ужас.
— Я… я не могу!
— Положи лютню на колени. Ты видел, как я это делаю.
С трудом сглотнув, Ток выполнил указание Мерика.
— А теперь левую руку на верхнюю часть инструмента. И не думай о том, где окажется твоя ладонь. Пальцами другой руки перебирай струны.
Пальцы Тока задрожали, но он внимательно выслушал элв'ина и сделал все, как ему велели. Он обращался с лютней с почтением, больше похожим на благоговение. Когда его пальцы в первый раз коснулись струн, возникший звук заставил мальчика замереть. Аккорд запорхал в воздухе, словно испуганная ласточка. Лютня Ни'лан заговорила своим голосом, умение Тока не имело значения. Он посмотрел на Мерика, взгляд мальчика был полон восторга и удивления.
— А теперь, Ток, слушай свое сердце и позволь музыке вести твои пальцы.
— Я не знаю, что…
— Просто верь мне, Ток. И впервые в жизни поверь себе.
Мальчик закусил нижнюю губу и вновь положил пальцы на лютню. Он касался струн с величайшей осторожностью, словно извинялся. Но очень скоро его глаза закрылись, и он позволил музыке завладеть собой. Неожиданно Мерик стал свидетелем удивительного превращения: вместо маленького оборванца перед ним сидело существо, исполненное гармонии. Музыка рождалась в лютне, проходила через мальчика и устремлялась в мир.
Мерик откинулся назад и молча слушал. Игра мальчика была безыскусной; музыка шла от сердца, он вкладывал в нее всю боль своего одиночества. То была последняя мелодия обреченного леса Ни'лан и песня мальчика, мечтающего об украденном у него детстве.
Элв'ин смотрел на оперение солнечного ястреба, застывшего рядом с ним. В жестких, ничего не прощающих птичьих глазах Мерик видел себя, точнее, того человека, который когда-то прибыл в эти края, надменного и нетерпимого к другим людям. Но остался ли он прежним? С тех пор как элв'ин появился здесь, он видел отвагу и трусость. Он наблюдал, как люди низкого происхождения превосходили величием королей, и созерцал благородных лордов, ползающих в грязи ради удовлетворения своих низменных потребностей.
Мерик увидел, что по щекам Тока текут слезы. Мальчик создавал свой несуществующий дом, и элв'ин вдруг понял смысл песни лютни. Вот за что им следовало сражаться — не за древнюю честь изгнанных народов, не за возвращение потомков исчезнувших королей, а просто за мирную жизнь.
Он дал мальчику поиграть еще немного, позволив ему продлить иллюзию дома. И еще, слушая эту музыку, Мерик обрел удивительное спокойствие духа.
Да, у них было за что сражаться.
Неожиданно солнечный ястреб издал пронзительный крик. Мерик резко привстал, и драгоценная лютня едва не выпала из дрогнувших рук Тока. Оба посмотрели на птицу.
Ястреб приподнялся и расправил крылья. Белоснежное оперение засияло так ярко, что на него стало больно смотреть.
— Что случилось? — спросил Ток.
Мерик уже вскочил на ноги, его рука потянулась к птице.
— Я не уверен… — Ястреб быстро уселся на запястье элв'ина. Когти его сжались, пробивая кожу. Перед взором Мерика замелькали образы. Он увидел корабли, подгоняемые попутным ветром, их кили разрезали облака. О, Добрая Матушка! Только не сейчас! Он думал, что у него больше времени!
С птицей на запястье Мерик поспешно вышел из каюты. Ток последовал за ним. На палубе он обнаружил только Флинта, Джоака и темнокожих зу'улов. Они изумленно посмотрели на Мерика и его сияющего ястреба.
Мерик поднял руку, птица устремилась ввысь, пронеслась над парусами и исчезла в небе. Опустив руку, Мерик посмотрел в море. «Бледный жеребец» плыл мимо пограничных островов Архипелага. Флот дри'ренди, вступивший в жестокое сражение, казался темным пятном на востоке, до них доносился лишь далекий зов труб.
Флинт подошел к Мерику.
— Что ты делаешь? Сияние твоей проклятой птицы может выдать нас.
Мерик подождал, когда ястреб окончательно скроется в сиянии солнца.
— Его призвали домой. Похоже, что многие заинтересованные силы слетаются сюда, точно мотыльки на свет.
— О чем ты говоришь?
Мерик посмотрел на старого моряка.
— Если ты хочешь получить Кровавый Дневник, нам стоит поторопиться. Война за острова вскоре разгорится с новой силой. Приближается моя мать — королева Тратал!
На лице Флинта отразилась надежда.
— Нам не помешают союзники. Если мы сумеем сообщить Сай-вен и объединить…
Мерик схватил Флинта за руку и прошипел:
— Ты меня не слушаешь! Она плывет сюда вовсе не для того, чтобы помочь нам! Она хочет покончить с А'лоа Глен, уничтожить проклятый остров и всех его обитателей.
Флинт удивленно заморгал.
— И… и у нее хватит на это сил?
Мерик лишь посмотрел на Флинта. Молчание элв'ина было красноречиво.
Флинт тревожно прищурился.
— Но что будет с Кровавым Дневником? Он предназначался для Элены. Зачем твоей матери нам мешать?
Мерик нахмурился и отвернулся.
