паренька.
Они вошли в лес, и голоса их сразу сделались глуше. Снега здесь было немного — кроны деревьев задержали его наверху, не позволили ему лечь на землю. Потемнело — словно вечер наступил.
Острый сучок зацепил Яра за бок, потянул к себе — и треснул, будто стрельнул. Холодная вода попала за ворот. По ноге хлопнула мокрая ветка.
— Я пацанам совлу, скажу, что ты постлелять мне дал, — заявил Саня. — Ты только не выдавай, что я совлал, ладно?
— Ладно, — кивнул Яр, чувствуя, как напряжение сковывает его тело, а голос отчего-то начинает дрожать. — Давай постоим здесь немного… Привыкнуть надо…
Мальчишка пожал плечами, отошел в сторонку и присел на опрокинутую давним ураганом осину. Он не понимал, к чему тут надо привыкать, и, разгадывая эту загадку, с интересом взялся следить за Яром.
Яр озирался.
Лес только притворялся тихим. На самом деле он производил множество необычных звуков. Где-то что-то потрескивало, шуршало, стонало, поскрипывало. Неведомые пичуги — не воробьи и не синицы — стрекотали и лихо подсвистывали. Со вздохом облегчения распрямлялись ветки, стряхивали отмокший снег, — он скатывался по листве и шлепался о землю.
Лес только притворялся неподвижным. Чуть заметно колыхались тяжелые кроны. В густых зарослях высохшей травы кто-то шумно возился. Делая крыльями «фрр!», с веток срывались не замеченные до этого птицы. В дыре одного из деревьев возилось что-то большое; в какой-то миг оно показало один свой глаз, сказало «ух!» и убралось в черную глубину ствола.
Лес притаился, спрятался за деревьями, за кустами — огромный, многоликий, живой.
«Я привыкну», — сказал себе Яр и снял карабин.
— Идем дальше? — спросил Саня.
— Пошли…
Дорога вилась, будто ее пьяный прокладывал. Трижды она раздваивалась, и каждый раз Саня сворачивал направо. Яр видел, что мальчишка в себе уверен, и это несколько его успокаивало — но совсем немного. Он старался не думать о том, что случится, если они собьются с пути, потеряют дорогу и заплутают в чудовищном хаосе бескрайнего леса. Он гнал от себя эти мысли, но они упрямо лезли в голову. Ларс утверждал, что люди Айвана способны ориентироваться в самой глухой чаще, и Яр верил в это до настоящего момента.
Но не сейчас.
В данный момент Яр был уверен, что ни один человек, сойди он с дороги на десять шагов, не сможет вернуться назад.
Кем бы он ни был. Где бы ни жил.
— Давай калабин, — потребовал Саня. — Ты обещал.
— Только не сейчас, — ответил ему озирающийся Яр. — Только не здесь.
Пожалуй, этот лес был страшнее хурбов. Их хотя бы можно было подстрелить.
Истерзанная, измятая вырубка была сплошь устелена поломанными ветками. Всего-то и требовалось собрать те, что были подлиннее да потоньше, сложить их вместе, притоптать поплотней и обвязать веревкой, которую вытащил из отвисшего кармана сопливый Саня.
Яр, не медля, принялся за дело — очень уж ему хотелось поскорей вернуться в деревню. Саня же домой не спешил, потому помогать не стал, а, отойдя в сторонку, забрался на сложенные в штабель бревна и принялся с благоговейной осторожностью изучать оставленный ему карабин. Оружие было разряжено; картридж с дробью болтался у Яра за пазухой, холодя живот и, время от времени, больно стукая по ребрам.
Работа, против ожидания, оказалась непростой: ветки были тяжелые и скользкие, они цеплялись друг за дружку, переплетались; многие были втоптаны в засыпанную мокрым снегом грязь. Ломались они плохо, и Яр порадовался, что прихватил с собой тесак. Впрочем, как выяснилось, рубить ветки тоже надо было умеючи — лезвие рассекало пружинистое дерево, лишь если удар был нанесен под правильным углом. Иначе тесак отпрыгивал, оставляя на древесине неглубокий след.
Работа отвлекала от страхов, но Яр все равно старался по сторонам зря не смотреть. Он перепачкался, пропотел и вымок, он до крови исцарапал пальцы и порвал штаны, но, видя, как растет куча веток, он испытывал приятное удовлетворение и даже не думал о том, чтобы хоть на минуту прерваться для отдыха.
Он остановился, лишь когда груда уложенных веток выросла ему по пояс.
— Эй! — окликнул он сидящего на бревнах паренька. — Помоги связать!
Саня повесил карабин на шею, лениво сполз на землю и вразвалочку направился к поджидающему его Яру.
— Неплавильно ты сделал, — сказал он, осматривая добытые Яром ветки. — Надо было велевку ласстелить, а уж на нее все и складывать.
— А раньше не мог сказать? — разозлился Яр.
— Не-а, — помотал головой мальчишка. Глаза его озорно сверкнули, он надул губы и, явно издеваясь, опять заканючил: — Дай постлелять… Один лазик… Ну, дай, что тебе, жалко?..
Яр тихонько ругнулся, разложил на земле веревку и стал охапками перекладывать на нее мокрые и грязные ветки.
Саня и не думал ему помогать.
Минут через пятнадцать все было готово. Яр, держась за поясницу, выпрямился, охнул, покачался из стороны в сторону.
— Устал? — хитро поинтересовался Саня. Яр проигнорировал его, сам перекинул веревку через пружинящую кучу, сам ее примял, сам начал вязать узел.
— Неплавильно ты делаешь, — сказал Саня и предусмотрительно отступил на пару шагов. — Надо было велевку пополам сложить, чтобы потом петля получилась. А ветки на нее свелху валить. А так ты не затянешь, лассыплется. Пока несешь, ластеляешь все.
Яр медленно выпрямился и посмотрел на мальчишку. Саня попятился.
Яр шагнул к нему, вытягивая руку.
Саня тихонько взвизгнул и выставил перед собой карабин:
— Стлелять буду! Не подходи! — Глаза его смеялись. Яр рванулся вперед, схватил карабин за ствол, сдернул его с парнишки — тот едва не упал.
— Все Айвану расскажу, — пообещал Яр.
Больше всего ему сейчас хотелось взять малолетнего изверга за шиворот и ткнуть его сопливой физиономией в грязь. Но он говорил себе, что это будет неправильно. И это будет опасно, ведь еще назад идти — через лес. Ну, как Саня решит отомстить, заведет куда, а сам исчезнет.
— Да ладно тебе, — надулся мальчишка. — Я пошутил же… Давай помогу, а? Только Айвану не говоли.
— Показывай, как надо, — милостиво разрешил Яр.
Дальше работал один Саня, а Яр только смотрел. Когда вязанка была готова, они, не сговариваясь, одновременно плюхнулись на нее, будто в кресло.
— Не говоли ничего Айвану, — опять попросил Саня.
Яр промолчал, только хмыкнул многозначительно.
— Ну не говоли… Не говоли, пожалуйста! — заныл мальчишка.
За деревьями что-то громко хрустнуло, но ни Яр, ни Саня не придали этому значения.
— Ладно, — проговорил Яр, пытаясь придумать, какую выгоду ему извлечь из сложившегося положения. — Не скажу, но только… Только…
Из поломанных кустов, тревожно вскрикнув, выпорхнула большая птица. Она исчезла, поднявшись над лесом, но причитания ее были слышны еще какое-то время.
— У меня пелекусить есть, — примирительно сказал Саня. — Хочешь? Поделюсь. Только Айвану не говоли. Я шутил же…
— А что там у тебя? — заинтересовался Яр.
