— Мясо.
— Нет, не надо.
— И голбушка с солю.
— Хлеб?
— Ага.
— Ну, давай.
Яр потянулся за угощением, наклонился — и тяжелый картридж с дробью вывалился из-под рубахи. Яр хлопнул себя по животу, пытаясь поймать картридж, но не успел, и он шлепнулся прямо в грязь. Мгновением позже в грязь упал и кусок хлеба.
— Ах ты!
За деревьями на краю вырубки мелькнула какая-то тень. Ни Яр, ни Саня ее не заметили. Они смотрели под ноги.
— Плохая плимета, — озабоченно сказал мальчишка и перекрестился. — Нельзя хлеб лонять.
Яр поднял картридж, вытер его о штанину, осмотрел. Мокрая земля попала в пазы, и это, наверное, было плохо.
— Стлелять будет? — спросил мальчишка, заглядывая через плечо Яра.
— Не знаю.
— Помыть надо.
— Ну, уж нет! У тебя тряпочка есть какая-нибудь?
— Есть… Вот. Хлеб завелнут был.
— Сойдет.
Яр обернул тканью мизинец и принялся выковыривать грязь из пазов. Саня, прикусив кончик языка, напряженно следил за его действиями; он пыхтел и шевелил пальцами, будто помогая Яру в работе. И в то же время он медленно и осторожно отползал назад. Они не замечали, как на дальний край вырубки, пошатываясь, вышел высокий человек, лицо и разодранная одежда которого были густо перепачканы красным.
— Он интересный, — сообщил Ларс сидящему возле печи Айвану.
— Кто? — не понял старик.
— Яр. Он не такой, как другие. Есть в нем какой-то стержень.
— Мне так не показалось.
— Ты не видел, как он отстреливал хурбов. Сразу чувствуется, что у него с ними личные счеты. А еще он очень забавно сердится. Иногда я чувствую, что он готов дать мне в рожу. Много ли ты знаешь людей, которые способны за просто так дать в рожу другому человеку?
— Один из них сидит в этой комнате.
— Ты про себя?
— Вообще-то я тебя имел в виду.
— Нас тут двое таких.
Они посмеялись угрюмо, по-стариковски. С приязнью посмотрели друг на друга.
— Мне жаль, что ты стал калекой, — сказал Айван.
— Мне повезло. Я мог стать покойником. За окнами загремели ведра: кто-то отправился к колодцу за водой. Ларс приподнялся, отодвинул занавеску, выглянул на улицу.
— Что ты ему приготовил? — спросил он.
— Кому? — на этот раз старик понял, о чем его спрашивают, он просто не хотел отвечать. И Ларс это почувствовал.
— Ты знаешь.
— Как обычно, — помолчав, признался Айван. — Сбор веток — это только начало.
— Мальчишка бросит его посреди леса?
Айван едва заметно кивнул.
— Это будет единственный сюрприз? — спросил Ларс. — Или ты приготовил еще что-то?
Старик не ответил. Его опять мучили нехорошие смутные предчувствия.
Яр сильно — так, что голова закружилась, — дунул в узкую щель на тыльной стороне картриджа, протер рукавом маслянистый бок, длинным ногтем выковырнул последнюю песчинку из прямоугольного паза и удовлетворенно сказал: — Вроде бы все.
Саня не отозвался. Яр вдруг понял, что вот уже пару минут он не слышит за плечом натужного пыхтения мальчишки и резко повернулся.
Рядом никого не было.
— Эй! Ты где?!
Он вскочил, закрутился на месте.
— Эй! Саня! Ты куда делся?! Хватит шутить!
Вырубка вдруг сделалась тесной. Деревья в один миг сплотились, окружили его плотным кольцом. Лес — дикий бескрайний хаос, первобытная среда, полная неведомых опасностей, — ожил и взглянул на него тысячей пронзительных глаз. Отразившиеся эхо издевательски перековеркало его истеричные выкрики:
— Эй! Ня! Тить!
Яр наткнулся на вязанку, упал на нее, едва не выронив картридж.
— Айвану скажу! — выкрикнул он отчаянную угрозу. — Все расскажу!
Лес только посмеялся над ним.
— Хватит! Эй!
Он был один.
Он был в ужасе.
Он вмиг забыл обо всем: о своем задании, об оружии, об испытании.
Сейчас он хотел только лишь одного — увидеть других людей, хоть кого-нибудь.
И через несколько секунд желание его исполнилось.
Высокий человек, перемазанный красным, пошатываясь, вышел откуда-то сбоку. Яр увидел его и перестал кричать, потому что задохнулся от нового страха.
— Поможи, — хрипло сказал человек. — Поможи мне, чужик.
Он неожиданно резво бросился на Яра, вцепился в его руку и потянул куда-то, непонятно и чудно лепеча. От него сильно пахло, грязное лицо его было иссечено ранами, глаза сверкали безумием.
— Споро, споро, — невнятно приговаривал высокий человек, все сильней и сильней дергая Яра. — Ружо держи. Поможи, чужик. Христа за ради. Поможи…
Яр попытался вырваться, попытался устоять на месте, но лишь сильней разорвал рубаху и, кажется, разозлил человека. Тот надрывно хрипел, и закатывал красные глаза:
— Чо стал?! Христом богом! Споро давай! Споро!
Сила у него была неистовая, и Яр поддался, сделал один шаг, за ним второй, третий…
Он уже не сопротивлялся, потому что это все же был человек.
Пусть и незнакомый. Пусть и перемазанный кровью. Вдвоем они вошли в лес. А потом побежали.
ГЛАВА 16
«Адаптация».
Яр вспомнил, как произносил это слово старый Айван, вспомнил, с какой усмешкой повторял его Ларс, и даже приостановился от пришедшей в голову мысли. «Эту историю с ветками для веников я уже раз шесть слышал…»
Человек, измазанный красным, оглянулся на него, снова схватил за руку, дернул.
— За Христа ради!
Яр кивнул ему, улыбаясь криво, соображая лихорадочно, выстраивая цепочку логических заключений:
