его разыграли; заманили в лес работой, сопровождающий мальчишка сбежал, потому что так ему было велено, а потом появился этот грязный страхолюд, уволок за собой в чащу…
Адаптация! — вот оно, ключевое слово! Яр вспомнил всех знакомых и незнакомых людей, что встречались ему в деревне, когда он с провожатым Саней пел по улице. Как они на него смотрели — сочувственно и понимающе. Они все участвовали в заговоре. Они знали, что сегодня его подвергнут испытанию. Когда-то они сами через это проходили. О том и говорили ему, что, мол, когда-то надо, что не так уж все и страшно и нужно поскорей привыкать к новой жизни. Говорили, да он только сейчас понял, что означали из слова.
— Ну, чо ты?! — завопил мужичок, не такой уж и страшный теперь, когда все прояснилось. — Спешай!
— Иду-иду, — кивнул ему Яр и действительно прибавил шагу. Наконец-то он смог пристегнуть обойму к карабину — на бегу сделать это не получалось.
— Тама! — махал мужичок куда-то вперед. — Тама оне! — Он дрожал и вообще выглядел очень взволнован. Просто поразительно было, сколь убедительной выглядела его игра — любой профессиональный актер позавидовал бы, что уж говорить о синт-моделях.
Яр повесил карабин на шею. Принял решение идти туда, куда его тащат. Конечно, неприятно понимать, что тебя дурачат, но не оставаться же одному в диком и жутком лесу.
— Далеко еще? — спросил он, озираясь и невольно втягивая голову в плечи.
— Не, — яростно замотал головой мужичок. — Тута уж. Давай споро, чужик. Споро надо!
— Споро, так споро, — согласился с ним Яр, снова переходя на бег.
Лес шумел над их головами и тяжело шевелился, роняя вниз то комья мокрого снега, то воду, то бурые листья, то отмершие ветви. Вверх Яр старался не смотреть — вид перемешивающихся крон вызывал тошноту, покачивающие макушки деревьев вселяли ужас — казалось, что очередное дуновение крепнущего ветра переломит их, и они, цепляясь друг за друга, увлекая друг дружку, рухнут на землю, задавив пробирающихся меж стволов людей.
Яр подумал о том, что по своей воле он в эту чащу и ногой бы не ступил. И, значит, Айван рассчитал верно, придумав этого безумного вонючего люда, требующего идти за ним. Страх можно перебороть другим страхом. Это, наверное, и есть суть адаптации, ее метод.
Бежать было непросто. Приходилось уворачиваться от ветвей, отбрасывать их руками, перепрыгивать через поваленные стволы, подныривать под низкие сучья. Яр пыхтел и отдувался; от него шел пар. А мужичок все оглядывался и все торопил на своем труднопонятном наречии. Видно было, что он тоже устал. Но в него словно демон какой-то вселился — казалось, что люда гонит сквозь лес могучая сверхчеловеческая сила. И, глядя на него, Яр вдруг вспомнил, как он сам мчался через город на последний вызов Алеты.
Бежал, будто безумный.
И опоздал.
Потому что он должен был бежать быстрее.
Саня, распахнув дверь, ворвался в дом новеньких, без стука ввалился в комнату, где на кровати строгал свои ложки одноногий проводник, и закричал, задыхаясь:
— Айван! Айван!
Взгляд мальчишки метнулся из угла в угол. Старика тут не было.
— Где Айван?
— Ушел, — спокойно сказал Ларс, откладывая ложку. — Посидел и ушел. А что случилось?
— Ял… — Мальчонка рванулся назад к двери, остановился на миг, схватившись за косяк, обернулся. Огромные черные глаза растерянно глянули на Ларса. — Ял потелялся…
— Яр? Потерялся?
— Да!
— Стой! Погоди! Расскажи толком, что случилось.
— Некогда! Айван, Айван нужен! — Саня сорвался с места.
— Стой! — крикнул Ларс ему вслед.
Но мальчишка уже слетел с крыльца, сбив загрохотавшее ведро, пронесся мимо окон.
— Айван! — донесся с улицы его приглушенный крик.
Ларс раздраженно смахнул с колен стружку, перехватил нож за лезвие и, коротко замахнувшись, швырнул его в бревенчатую стену. Бросок был такой сильный, что лезвие ушло в дерево на добрую треть, а яблоневая, отполированная до блеска ручка с треском раскололась.
Помрачневший Ларс сполз с измятой кровати, подхватил костыль и на одной ноге запрыгал к выходу.
— Что тут было? — заглянув в комнату, поинтересовался Херберт. Сибер только что вернулся с работы, он даже не успел привести себя в порядок: кирпичная пыль покрывала его корпус неровным тонким слоем.
— Сам не знаю, — раздраженно ответил Ларс. — Но Яр, кажется, потерялся.
— Я могу вызвать службу спасения, — предложил Херберт.
— Лучше помолись, — сказал ему Ларс. — От этого, может, хоть какой-то толк будет.
Невысокий бревенчатый домик, чуть завалившийся на один бок, судя по всему, был жилищем люда. Вокруг домика стояли еще несколько уродливых строений с плоскими крышами; на крышах зеленела трава. Лес никуда не делся, просто деревья здесь росли реже, и были они другие — с корой, похожей на грубую шелушащуюся бумагу, с высоко поднятыми кронами и с длинными парными иголками вместо листьев. Этот лес был светлей и чище, и Яр еще больше воспрял духом. Он все гадал, когда же закончится его испытание. Он вел себя достойно — и гордился этим. Подозревал, что сейчас — вот-вот — выйдут из укрытия улыбающийся Айван и другие старики, одобрительно загудят, протянут ему руки… Ответит ли он им?
— За хату надоть! — опять забормотал грязный люд. Было видно, что ему здесь не по себе. Очень не по себе. — Тама оне были.
— Кто «оне»? — спросил Яр.
— Оне, — повторил люд, вращая глазами. Кажется, он боялся называть по имени тех, кто были «тама».
Хоть и понимал Яр, что все происходящее — это обычное представление, но чувство тревоги охватило и его. Чем ближе подходил он к дому, тем сильней ему хотелось убраться из этого места. Только вот куда?
— Тама оне, — прислушиваясь к чему-то, сказал люд свистящим шепотом. — Ружо сымай, чужик. За хатой, слышь?
Яр — не слышал ничего особенного. Вернее сказать, ему все шумы леса казались особенными. Распознать в общем гуле звуки, которые могли свидетельствовать о близкой опасности, он не был способен.
— Не слышу, — признался Яр, но карабин на всякий случай снял и выставил стволом перед собой. Все меньше и меньше ему нравился этот спектакль — очень уж натурально играл люд свою роль. Думалось — а вдруг да не по сценарию развиваются сейчас события. Вдруг в плане Айвана случилась какая-то накладка, произошла ошибка. И там, за домиком, на самом деле кто-то прячется.
«Оне».
Яр вспомнил хурбов и в тот же самый миг действительно услышал какой-то неприятный шум, доносящийся со стороны, куда напряженно всматривался люд. Хриплое пыхтение и треск.
Яр обернулся на люда.
— Тама оне, — подтвердил тот тихонько. — Курей, чаи, давят, ыроды.
Яру такое объяснение ничего не объяснило, но идти куда-то у него пропала всякая охота.
— Бубухи дай, — потребовал от него люд, протягивая грязную ладонь. — Бубухи! — Он тряхнул рукой.
— Чего? — не понял Яр.
— Бубухи, — повторил люд.
