глазах, потом кивнул и поднял над головой стиснутый кулак.
— Помните, зачем вы здесь! — прокричал он. — Обновление — наша цель! И мы дадим вам защиту!
Он развернулся и, сдерживая коня, направился к распахнутым воротам.
Воины молча смотрели ему в спину, он чувствовал их взгляды. Три сотни тяжеловооруженных мечников, профессиональных рубак, пять сотен вымуштрованных копейщиков, шестьсот отменных лучников, две сотни неудержимых дикарей-наездников — армия!
И четыреста ни на что не годных оборванцев, только и думающих, как бы сбежать. Сброд, набранный в окрестных деревнях. Стадо.
Может, не стоило связываться с ними?
Он въехал в ворота, спешился, привязал коня к забору, вошел в дом. Медленно, по-хозяйски прошелся по комнатам, оглядывая испуганных притихших людей. Семья у старика действительно была большая — еще два деда, четыре старухи, пятеро мужчин, семеро ребятишек. Женщин видно не было, очевидно, спрятались где-то, возможно с маленькими детьми.
Назлух и Тум сидели за столом в большой комнате. Тум уже спал — он всегда засыпал, едва только выдавалась свободная минута. Назлух, отвернувшись, смотрел в окно. Старый хозяин стоял неподалеку, возле дышащей жаром печи.
— Как тебя зовут? — спросил воин, скидывая на пол тяжелый плащ.
— Дим, — отозвался старик.
— Я — Гелид. Со мной Назлух. — Он показал на человека, прячущегося в одежде. — И Тум. — Он перевел палец на дремлющего толстяка. — Накорми наших коней. Сейчас ко мне придут мои люди, проводи их сюда.
— Хорошо.
— Мне нравится твоя немногословность, старик. Дим промолчал, чуть склонил голову и ушел, прикрыв за собой тяжелую дверь.
— Ты допустил непростительную ошибку, — сказал вдруг Назлух, отворачиваясь от окна и скидывая капюшон. Гелид посмотрел в худое, острое лицо мага и почувствовал, как слабеют ноги.
— Ошибку? — переспросил воин. Голос его дрожал.
— Непростительную ошибку, — холодно повторил Назлух.
Тум тотчас проснулся, осуждающе посмотрел в сторону сникшего воина.
— Ты сказал, — маг вытянул худую руку, и Гелид еще больше съежился в ожидании боли, — что МЫ с тобой. Что Я с тобой… — Назлух шевельнул пальцами, и Гелид, застонав, осел на пол. — Это неправильно. Тебе давно пора понять… — маг сжал кулак, и воин скорчился. Он не мог кричать — боль свела ему челюсти, сдавила горло, каждая мышца сжалась в тугой комок. Он задыхался. Пена выступила на посиневших губах. Но сознание оставалось ясным, и он четко слышал, что говорит маг:
— …главный здесь я. И это ты со мной, а не наоборот. Все вы. Каждый из твоих воинов. — Он опустил руку, и Гелид расслабленно опал. — Ты понимаешь это?
— Да, да, — торопливо прохрипел воин. — Я оговорился.
— Ты сделал ошибку.
— Да. Я не хотел, я имел в виду…
— Не важно, что ты хотел, а чего не хотел. От желаний редко что зависит. Ошибка сделана.
— Да.
— Каждый должен делать свое дело. Ты — командовать своими — и моими! — людьми. Тум — распоряжаться своими — и моими! нашими! — деньгами. Воины — биться и погибать. Каждый должен заниматься своим делом. Это понятно тебе?
— Да.
— Ты почему-то думаешь, что силен… — Назлух поджал губы, помолчал. — Но почему? Только потому, что тебе подчиняются твои бойцы? Потому, что у тебя есть власть?
Но это же не меняет тебя самого. Ты по-прежнему беспомощный человечишка. Ты слаб и ничтожен. Смерть и боль делают тебя таким. И никакая власть, никакая армия, никакое богатство не изменят положения. Ты всегда был человеком, ты всегда им останешься… — Маг повернулся к одноглазому Туму. — Верно я говорю?
— Верно, — подтвердил толстяк.
— Хватит тебе лежать, подобно раздавленному червяку, — сказал брезгливо Назлух. — Поднимайся.
Гелид встал на четвереньки, подполз к столу. Цепляясь за ножку, стал медленно подниматься. Что-то хрустнуло в пояснице, и он, охнув, замер — скособоченный, нелепый и смешной. Жалкий.
Дверь открылась. В комнату вошли воины, сотники, двадцать два человека. Остановились у порога, недоуменно разглядывая своего смертельно бледного предводителя, застывшего в неуклюжей позе. Назлух вновь безразлично отвернулся к окну. Закрыл единственный глаз Тум, снова задремал.
— Садитесь, — процедил сквозь зубы Гелид, кивнув вошедшим воинам. Он осторожно выпрямился — вновь хрустнул позвоночник — присел на край скамьи, оперся локтями о столешницу. Подождал немного, давая боли утихнуть. Воины тем временем расселись в центре комнаты — скамеек и стульев было мало, на всех не хватило, поэтому многие устроились прямо на полу — на тряпичных цветастых дорожках.
— Я собрал вас, чтобы сказать… — Гелид поднял голову, оглядел подчиненных. Голос его вновь звучал властно и твердо. — Наш поход близится к завершению. Сегодня мы остановимся в этом селе и будем здесь столько, сколько нужно. И я еще раз говорю — мы должны вести себя тихо! — он повысил голос. — Никакого пьянства, грабежа и рангулов! Никакого насилия! Мы должны быть незаметны, враг близко! Нам не нужны еще враги в лице местных крестьян! Каждый провинившийся будет немедленно наказан! Наказан смертью! Я хочу, чтобы каждый воин это понимал!… — Гелид сделал паузу, обвел знакомые лица взглядом: Ронин, Герод, Несмил, Дитас, Зентад, Кустыр… — проверенные в боях воины, могучие, стойкие, неподкупные. Послушные. Это ли не сила? Это ли не власть?
“Но это же не меняет тебя самого…”
И за каждым из них сотня воинов. Копья и мечи. Луки и сабли.
Топоры и вилы.
“Ты слаб и ничтожен…”
Гелид тряхнул головой.
— Сейчас вы разместите своих людей по домам. Я хочу, чтобы каждый ваш человек был под надзором! Вы должны знать, где в любой момент находятся ваши подчиненные и чем они занимаются! Каждый воин! Каждый! Это понятно?
— Да, — нестройно отозвались сотники. Гелид помолчал. Затем продолжил:
— Мы не можем допустить, чтобы враг узнал о нас. Поэтому нужно следить за местными крестьянами. Никто не должен покидать деревню. Немедленно сформируйте патрульные отряды и круглосуточно держите под контролем дорогу. Наблюдайте, но старайтесь оставаться незамеченными. Это ясно?
— Да.
— Хорошо… Я еще поговорю с местными жителями. Надеюсь, они нас поймут… А сейчас все свободны. Берите с собой старика, хозяина этого дома — его зовут Дим, он староста — и размещайте людей. Герод и Усман, останьтесь, нам надо обсудить еще кое-что.
Сотники, громыхая оружием и доспехами, стали подниматься. Проснувшийся Тум, открыв глаз, следил из-под руки, как они выходят. Назлух все смотрел в окно — всадники с раскрашенными лицами рыскали по селу, зябнущие пешие воины притопывали ногами, терли стынущие лица, в нетерпении поглядывали в сторону дома, где собрались начальники. Он видел, как вышли из ворот сотники и направились к своим отрядам, уже издалека размахивая руками и отдавая команды — пар так и валил из их глоток.
— Ладно. — Назлух отвернулся от окна. — Теперь о деле. — Он движением руки предложил Героду и Усману сесть рядом за стол и спросил, обращаясь к ним: — Есть что-то новое?
— Да. — Герод, невысокий неприметный мужчина средних лет с обычным лицом, кивнул. — Только что вернулся наш человек и сообщил, что Хурхас ночевал в деревне возле Волчьего Ручья.
— Два дня пути отсюда, — сказал Гелид. Маг сделал вид, что не услышал его.
— И в стороне, — заметил Усман, сутулый великан в доспехах из кожи, с кинжалом на поясе. — К замку они подойдут с севера.
