К приезду наследницы Филипп надел свой парадный бархатный темно-зеленый костюм с золотыми пуговицами и заостренные лаковые ботинки. В этом наряде он был одновременно похож на новогоднюю елку и на гнома, собравшегося на лесную вечеринку. Кружа по гостиной, он то и дело подходил к окну, смотрел на ворота и недовольно морщил нос. Радикулит отступил, и теперь он собирался выполнить свою работу дворецкого на отлично. Тем более, что должна приехать Катя – это же не просто девушка... это свежий порыв ветра в их устоявшейся пропыленной жизни!
Филипп придирчиво оглядел гостиную. Ни пылинки, ни соринки – порядок.
Ждать пришлось еще около часа, зато ожидания оказались ненапрасными – к дому подъехал знакомый «BMW», из которого выпорхнула Катя.
– Все по местам! – скомандовал Филипп, наблюдая в окно, как Карл Антонович захлопывает дверцу машины и о чем-то переговаривается с Архиповым.
Команду, прежде всего, он адресовал самому себе, Амалия Петровна, дремавшая в кресле, вряд ли бы подскочила и вытянулась по стойке «смирно», даже если бы над ее ухом прогремел пушечный залп.
Распахнув двери, щелкнув каблуками, подмигнув Кате, Филипп выдал фразу, которая, по его мнению, очень живо передавала атмосферу гостеприимства:
– Где вас носит, черт побери, обед уже два раза грели!
– Мы поели в ресторане, – ответил Карл Антонович, чем глубоко ранил не только Филиппа, но и повариху и суетившихся в столовой девушек в белых передниках.
– Да как вам не стыдно... – возмущенно начал Филипп, но осекся, натолкнувшись на наигранно суровый взгляд графа. – Ну не хотите, как хотите, – продолжил он, одергивая свой бархатный пиджак, – нам больше достанется.
– А что было на обед? – осведомился Архипов. Он прохладно относился к ресторанной пище и предпочитал блюда домашнего приготовления.
– Крабовый суп и, между прочим, ваши любимые гренки с сыром.
– Будьте добры, – улыбнулся Федор, – притащите мне парочку в кабинет Карла Антоновича.
Филипп благодарно кивнул и переключил взгляд на Катю. Что-то в ней изменилось... Может, иначе уложила волосы или похудела?.. Да, похудела, но дело не в этом – дело скорее во внутренних переменах.
– Загар тебе очень к лицу, – затараторил Филипп, пропуская ее вперед, – если бы не облупившийся нос и эти красные лепехи на руках... Это случайно не лишай? Если бы не торчащие во все стороны кости... Карл Антонович, вы морили ее голодом? Если бы не...
– То я была бы красавицей? Так? – перебила Катя.
– Именно это я и хотел сказать.
– Хорошо, что вы еще не видели сарафан, который я оставила в панамской гостинице...
– В какой гостинице? – переспросил Филипп, чувствуя, что сейчас на него обрушится тайна отсутствия наследницы.
– Займись делом, – пресек все вопросы Карл Антонович и, протянув раскрасневшемуся от любопытства дворецкому черный кожаный портфель, прошествовал в гостиную.
Прошлый раз дом дядюшки показался Кате неуютным, слишком помпезным и холодным. Чего стоят только эти тяжелые шторы, отделанные широкой золотой тесьмой и объемными, тоже золотыми, кистями (да если такой кисточкой треснуть кого-нибудь по голове, то сотрясение мозга обеспечено).
Теперь же, поднимаясь на второй этаж, Катя оглядывалась по сторонам с интересом и нетерпением. Взгляд скользил по роскоши, выхватывая теплые, уютные детали. Вот кресло, застеленное пледом, – напоминает плюшевого, покрытого складками неаполитанского мастифа, вот декоративное деревце с тонким стволом и ровной круглой шапкой листьев – большой одуванчик (дунешь, и все кругом станет пестро-зеленым); вот атласная скатерть, свешивающаяся до пола, – скользкая, как гладь Карибского моря, а вот... Амалия Петровна в розовой вязаной кофте – проснулась и удивленно смотрит на Карла Антоновича... И вовсе она не сумасшедшая! Кате вдруг стало до ужаса обидно за эту женщину.
– Добрый день, – поприветствовала ее Катя, а про себя добавила: «Все мы немного чудные...»
Она замерла на лестнице и неотрывно смотрела, как дядюшка подходит к Амалии Петровне, как целует ей руку, как улыбается... Обернувшись, она встретилась взглядом с Архиповым. Он стоял близко-близко и просто ждал, когда она вновь начнет подниматься по ступенькам.
Белая рубашка, галстук, черный костюм, спокойный взгляд – ни тени улыбки, ни тени усмешки. Не верится, что этот строгий человек мог расхаживать по берегу в шортах и футболке с надписью
– Идемте, идемте, – скомандовал Карл Антонович, и Катя, отвернувшись, зашагала вверх. Еще немного, и она узнает, каким будет второе испытание...
Длинные светлые волосы на миг распрямились под расческой и тут же легли блестящей привычной волной. Она любила свои волосы. Любила свои миндалевидные глаза, аккуратненький носик, тонкие ухоженные руки, грудь, талию, бедра, стройные ноги... Она любила всю себя, и это острое чувство метко рикошетило в мимо проходящих мужчин. Они всегда оборачивались и провожали ее взглядом. Какая женщина! Какая женщина...
Ольга провела помадой по губам, убрала за ухо локон и, оставшись довольной своей внешностью, отошла от зеркала.
Сегодня приедет Федор, и, может быть, если он опять не утонет в работе, они пойдут в ресторан. В отличный дорогой ресторан «Край неба», что на Сретенском бульваре. Рыба, легкий овощной салат и бокал белого сухого вина – прекрасный ужин.
Ольга автоматически погладила рукой плоский живот и убедилась, что никаких складочек или лишнего выпирающего сантиметра не появилось. Салоны, тренажеры, бассейн и диета – вот лучшие друзья ТАКОЙ девушки...
В школе Олечка была отличницей – пятерки по всем предметам, пятерки по поведению, бесконечные подарки от отца, всю жизнь посвятившего науке, и слезы умиления мамочки. Умница девочка. Умница и красавица!
Родители и сейчас душой болеют за дочку – живут в Новосибирске и наивно полагают, что все, что им рассказывает по телефону «ребенок», – чистая правда.
Немного «правды», вырванной из телефонных разговоров:
