– Хорошо, задавай свои вопросы.
«Какие же вопросы задать? Так, чтобы наверняка все узнать. Вот сразу и не соображу...»
– Какие чувства ко мне испытывает Виктор Иванович?
– Согласись, об этом может знать только он, но могу тебя заверить, ты ему очень дорога.
Я даже не стала сдерживать счастливую улыбку – как же это чудесно!
– А у него есть сейчас... подруга?
– Нет.
Ах! Как же хорошо!
«Остался один вопрос, всего один вопрос... что же такое спросить?»
– Он часто обо мне говорит?
– Не часто, но в его случае это как раз многое значит.
Сердце замерло и упало: опять упало на розовые подушки.
– Знаешь, о чем я сейчас подумал? – сказал Максим. – Хотел бы я, чтобы однажды вот такая же необыкновенная девушка вот так же спрашивала кого-нибудь обо мне.
«Что-то он больно добрый сейчас». Я внимательно посмотрела на него. Он говорил правду – то, что думал. Какое-то время мы шли молча.
– Ну, давайте, мучайте меня теперь своими вопросами, – сказала я.
– Не сейчас, – улыбнулся Максим.
– Почему?
– Пожалуй, этот долг ты вернешь мне чуть позже, думаю, еще не время задавать тебе вопросы.
Мне стало холодно.
«Все же умный он человек... умный и хитрый. Ладно, пусть так – у меня будет время подготовиться к допросу. Самое сложное – это то, что я действительно не буду врать... потому что это значило бы для меня предать чувства к Воронцову. В данном случае все должно быть честно».
– А как ваше расследование? – я решила сменить тему.
– Успешно, сделал все, что наметил.
– Вы побывали в деревне?
– Да, и познакомился с дедом Остапом, ты была права: удивительный человек.
– Я рада, что он вам понравился, правда рада, – кивнула я, – что он сказал?
– Кот у него действительно пропал, и он действительно просил его найти. Твои слова подтвердились, и я уже склонен тебе поверить.
Впереди был плохой участок дороги, и Максим взял меня за локоть.
– А вы спросили у него про убитого, может, он что-нибудь знает, видел его раньше?
«Сейчас мне либо можно будет успокоиться, либо пора завязывать нервы морским узлом».
– Он видел убитого много раз. Служаков приехал сюда не так давно и занял один из пустующих домов на краю деревни. По ночам разгуливал по окрестностям.
– Вы думаете, он приехал специально за колье?
– Вряд ли, – Максим нахмурился, – выглядел он как бомж, я был в доме, где он жил...
– Что?
Вот это да!..
«Почему же мне не пришло в голову сходить туда... хотя, у меня не было такой возможности. Что Максим мог увидеть в этом доме, что?»
– Обычный старый дом с прохудившейся крышей. Никаких личных вещей там нет.
«Но там должен был лежать план местности с крестиком, обозначающим участок Воронцова...»
– А бумаги? Какие-нибудь документы? – кажется, мой голос дрогнул.
– Я нашел газету, в которой была статья про колье «Живая слеза». Как думаешь, много ли таких газет может находиться в окрестности?
Ответ – одна. Вероятность того, что сюда привезли один и тот же номер одной московской газеты, слишком мала.
Я сунула руки в карманы и тут же их вынула – любой психолог скажет, что подобная реакция – это самозащита. А я не должна защищаться, по сценарию – мне скрывать нечего.
– Я не знаю, – пожала плечами.
– Мне кажется, это та самая газета, которую вы читали на вечеринке.
– Вполне возможно. Но как она могла попасть к Служакову? – спросила я равнодушным тоном.
– Пока не знаю. Возможно, кто-нибудь из твоих подруг вспомнит, куда потом делась эта газета, – задумчиво ответил Максим. – Но это еще не все: в доме я нашел еще и карту.
– Какую?
Руки онемели.
– Старая, заляпанная карта местности, но вот есть один интересный момент. На карте крестиком обозначено место, где сейчас находится участок Воронцова.
По спине пробежал холодок.
– Значит, он точно приехал за колье, – твердо сказала я, – он ехал целенаправленно.
«Максим Сергеевич, не подведите меня, просто согласитесь сейчас со мной».
– Возможно.
Слишком туманный ответ.
– Вы допускаете еще какие-нибудь варианты? По мне – так иного и быть не может.
Максим промолчал, ох, и не понравилось мне его молчание.
– А что вам еще рассказывал дед Остап?
– Больше ничего, – пожал плечами Максим, – живет он одиноко, вдали от людей, вот ведь как у человека жизнь сложилась.
– Это да, – согласилась я.
Не подвел меня дед Остап! Я почувствовала, что Максим сказал правду – больше ничего он не узнал. «Обязательно найду кота, и где этот кот только шастает», – пообещала я себе.
Около дома нас встретил Воронцов: он сидел на скамейке с газетой в руках и мрачно поглядывал в нашу сторону. На коленях его лежал пакет с печеньем, а рядом стояла чашка с уже холодным кофе. Я почувствовала, что проголодалась.
– Где вас носит? – поинтересовался Виктор Иванович.
Я взяла чашку и пакет с печеньем и принялась есть. «Да, у меня лишний килограмм, но я сегодня ничего толком не ела, и к тому же, это ЕГО кофе и ЕГО печенье, понимать же надо такие вещи», – тут же придумала я очень хорошее оправдание.
– Задержались у реки, – коротко ответил Максим.
– Результаты есть?
– Пообщался с народом и побывал в доме, где жил убитый.
– Что-нибудь узнал? – спросил Воронцов, залезая рукой в пакет с печеньем. А там в это время как раз находилась моя рука... совершенно случайно, наверное.
– Мы с тобой об этом поговорим потом, – ответил Максим.
– Не хотите ли вы сказать, что я тут лишняя?
– Именно это я и хочу сказать, – строго ответил Максим.
Если бы вы знали, как много дел у людей бывает, когда они шарят в пакете с печеньем. Я даже не рассердилась на Максима, потому что пальцы Воронцова, опять же совершенно случайно, касались моих пальцев.
– Что делает дружок твоей сестры? – поинтересовался Максим.
– Не знаю, – помрачнел Воронцов, – он не выходил из своей комнаты.
– А как Галина?
– Нервничает, я уже устал ее утешать.
– А как Екатерина Петровна? – ехидно спросила я. Зря, наверное – я привлекла к себе внимание.
Воронцов серьезно посмотрел на меня, и я заерзала на скамейке.
