– Ты сейчас пойдешь и соберешь свои вещи, больше жить в этой конуре ты не будешь, хватит.
– Но...
– Как я сказал, так и будет, – грозно произнес Воронцов, пресекая все мои попытки к возмущению.
Я понимала, что перечить бесполезно.
– Там ты не в безопасности, я вообще не понимаю, что на меня нашло, как я вообще позволил тебе переехать, теперь ты будешь жить в своей комнате.
Я встала и поплелась к оббитым временем ступенькам.
Вещи в сумку я кидала с отчаянием и злостью.
Футболка, крем, полотенце...
«Вот что теперь делать, что?»
Расческа, носки, еще одна футболка...
«Под каким предлогом я теперь смогу сюда прийти? Надо было мне искать лучше, да что же это такое!»
С огромной сумкой потащилась к двери. Всхлипнула и попыталась задушить плаксивую обиду... И тут меня осенило. Я остановилась, расстегнула молнию и достала футболку, крем и теплые носки. Крем вернулся на полку в шкаф, футболка отправилась в ящик тумбочки, носки полетели под кровать. Вот теперь полный порядок – у меня появилось три повода, чтобы вернуться. Молодец я. Очень даже молодец!
На радостях мысли в голове запрыгали точно кузнечики: «Как бы мне отпроситься у Воронцова на денек?.. Не отпустит. Но мне просто необходимо поговорить с Осиковым, я должна прижать его к стенке, и пусть только попробует не рассказать мне всего.
Еще бы я сходила к деду Остапу, кстати, где бы найти его кота?.. У меня куча дел. Я решительно настроена на выходной!»
– Тебе помочь? – ехидно спросил Максим, как только я вышла из охотничьего домика.
– Не надо. Я, знаете ли, из тех, кто не ищет легких путей и к тому же не доверяет мужчинам, – посмотрела я на него сердито и обратилась к своему ненаглядному: – Виктор Иванович, а скажите, пожалуйста, можно ли мне завтра взять выходной?
– Нет.
Другого ответа я и не ожидала. Воронцов был спокоен, а я вот нет.
– Я работаю на вас от зари до зари, я уже забыла, что такое отдых! Я требую выходной!
– Аня, – устало произнес Воронцов, – стоит мне тебя отпустить, как ты тут же сбежишь к реке или еще куда-нибудь, а здесь убили человека, и я не могу и не хочу рисковать тобой.
– Вы так говорите, как будто я ваша собственность, а я с вами, между прочим, у алтаря не стояла, да и родственником вы мне не приходитесь, так что моя безопасность – это мое личное дело.
– В чем-то ты права, – кивнул Воронцов, вздыхая.
«Наверное, сожалеет, что мы с ним у алтаря не стояли. Это хорошо, это правильно», – утешила я себя.
– Я на вас в суд подам за эксплуатацию человека человеком, вы нарушаете трудовое законодательство, каждый у нас имеет право не только на труд, но и на отдых, – я не собиралась отступать.
– Хорошо, завтра у тебя будет выходной, можешь болтаться по участку сколько хочешь.
– Вы неправильно понимаете слово «выходной»: у вас почему-то оно граничит со словом «заключенный»!
Воронцов встал со скамейки и направился в дом. Я схватила его за локоть.
– Я уйду, все равно уйду, – выпалила я.
– Иди, только тогда ты уволена.
«Он блефует, я знаю, что он блефует».
– Хорошо, у меня много дел, и я смогу себя как-нибудь развлечь. Заявление об уходе писать?
«Я тоже блефую. Никуда я не уйду, пока не найду бриллианты и... не выйду замуж за этого человека».
– Обещай, что ты не пойдешь одна к реке, – сдался Воронцов.
– Я попрошу Юрия Семеновича проводить меня.
Компромисс. Я не сомневалась, что быстро найду общий язык с садовником.
– Согласен.
Я улыбнулась и счастливо вздохнула. Он тоже улыбнулся. Так мы и стояли некоторое время, с нежностью глядя друг на друга.
– Я вам не мешаю? – хихикнул Максим.
– Нет, – мотнула я головой и поплелась к ступенькам.
Сказав лаконичное «я помогу», Воронцов забрал у меня сумку, и мы направились в дом.
Екатерина Петровна косо посмотрела в мою сторону, тихо фыркнула и скрылась за дверью кухни. «Фыркай, делай вообще что хочешь, мне сейчас все равно».
В комнате было все по-прежнему.
– Бросьте сумку куда-нибудь, я ее потом разберу, – грустно сказала я и шагнула к шкафу.
Он подошел ко мне сзади, обнял и прошептал куда-то в шею:
– Не сердись, я просто беспокоюсь о тебе.
– Знаю, – ответила я и погладила его руку.
Он поцеловал меня в макушку. Нежно.
– Береги себя.
– Постараюсь, – улыбнулась я, и он ушел – тихо и поспешно.
Я обернулась и посмотрела на закрывающуюся дверь.
«Как же я люблю его!
Просто так...»
Глава 27
Наконец-то у меня выходной
Глоток свободы!
– Сегодня мне можно не убираться и не лицезреть Екатерину Петровну. Буду делать только то, что захочу, – подмигнула я своему отражению в зеркале.
Юрий Семенович, поворчав немного, согласился на поход к реке. Вот там, у девчонок, я его и планировала оставить (но пока он об этом ничего не знал).
– Делать мне нечего, как только по лесу прогуливаться, – ворчал Юрий Семенович, когда мы покидали территорию участка.
– Не сердитесь, я бы и одна сходила, но это причуды Виктора Ивановича.
– Сидела бы тихо, а то ишь какая неугомонная.
– Много вы понимаете, – заворчала уже я.
– Тебе Максим что-нибудь рассказывал? – поинтересовался Юрий Семенович.
– Да так, по мелочи, – осторожно ответила я, – он мне не очень-то доверяет.
Больше мы не разговаривали до самой реки.
Около домика на бревне сидел Осиков, мама сидела рядом и держала его за руку. Наверное, чтобы не вырвался и не убежал от своей судьбы.
– Я не верю глазам, ты опять решила нас навестить, – поднимаясь, сказала моя мама, – что ты принесла?
– Ничего, – покачала я головой, – вот познакомьтесь, это Юрий Семенович, мы вместе работаем.
Осиков церемонно кивнул, мама поджала губы.
