Большинство летчиков наслаждались ленчем, и, так как эскадрилья только что вернулась из шоу, лишь несколько самолетов были вновь заправлены горючим. Проходя, я снял шлем с крючка, начал искать свои перчатки, затем бросил это; поспешно пристегивая ремни моего надувного спасательного жилета, я спросил, какая используется длина волны.
– Канал В! Поторапливайся, ради бога! – кричал Кен, который уже мчался к своему самолету словно обезумевший.
К счастью, мой дружище «LO-D» был готов, и механики, которые услышали сирену взлета по тревоге, были уже на крыле и протягивали мне наполовину застегнутый парашют. Я надел его, словно жилет, пока Вуди заводил мой двигатель. Я поспешно пристегнул себя. Самолет из звена «В» уже взлетал в облаке пыли, и Кен ждал меня, двигатель его машины работал вхолостую, на краю трассы. Я занял свою позицию, и мы взлетели.
Странная погода, 8/10 облаков на высоте 3000 футов, 5/10 – на высоте 7000 футов и огромная масса слоистых облаков покрывала весь наш сектор до канала Орне. На высоте 12 000 футов было 10/10 слоистых облаков. Нам с Кеном удалось догнать капитана Фрэнка и норвежца Джонссена над Каеном на высоте 6000 футов. Управление воздушным движением сообщило нам приблизительные курсы патрулирования и предупредило о двух неопознанных самолетах, летающих в облаках где-то вблизи нас. Мы поднялись на высоту 7000 футов, прямо на уровне второго слоя облаков. Далеко за пределами досягаемости среди кучевых облаков двигалось несколько подозрительных черных точек. Неожиданно в наушниках зазвучал голос Фрэнка:
– Осторожно, парни, приготовьтесь к удару с левого борта.
Я сделал небольшой поворот налево и поднял глаза. Из-за облаков на высоте 3000 футов появилась огромная масса – десятка четыре – немецких истребителей. Мы еще не могли их идентифицировать – «мессершмиты» или «фокке-вульфы», – но одну вещь мы знали точно: это были фрицы. Способ их полета не оставлял в этом сомнений. Нервное покачивание крыльями, их на первый взгляд беспорядочное построение. Стремительное чувство восторга вдруг охватило меня, а рука задрожала настолько сильно, что мне удалось снять ремень безопасности только с третьей попытки. Я был в своей лучшей форме. Инстинкт, отточенный долгими тренировками, сработал отлично; я затянул ремни безопасности, сгруппировался в кресле и поставил ноги на панель руля. Восторг привел мои мышцы в высшее состояние эффективности, весь страх улетучился. Мои пальцы слились воедино с органами управления, крылья самолета были продолжением меня самого, двигатель вибрировал в костях.
Я начал подниматься по спирали. Сейчас! Первые 15 немцев сбросили свои дополнительные баки, развернулись веером и пикировали на нас.
– Атакуй левый борт! Подъем!
С открытым дросселем и выполняя 3000 оборотов в минуту, мы встретились с лавиной.
Это были «Фокке-Вульфы-Та-152» (обновленная версия «190-х», с облегченным носом, приспособленным под двигатель «DB-603L»). Мой «спитфайр» поднимался под углом 45°, паря в воздухе на винтах. Я перехватил первую группу, которая пикировала в линию впереди секции Фрэнка. Фрэнк совершил ошибку, пикируя к облакам, вероятно чтобы набрать высоту, но забыв о жизненно важном правиле: «Никогда не поворачивайся спиной к врагу». Когда мы пересекали им путь, мне удалось взорвать лобовую часть немца, чье крыло осветилось взрывом. В воздушном потоке, образуемом его винтом, появились три или четыре клуба белого дыма. Два «длинноносых» «фокке-вульфа» все-таки выполнили резкий поворот, в результате чего они оказались впереди меня и выпустили трассирующий снаряд из своих 20-миллиметровых орудий. «Маузеры-151» образовали длинные сверкающие щупальца, движущиеся в мою сторону и вьющиеся вниз прямо под мой фюзеляж. Небо начало превращаться во вращающийся калейдоскоп черных крестов.
В воздушном бою при скорости 450 миль в час скорее ощущаешь, нежели видишь присутствие кружащихся самолетов, пока глаз вдруг не зафиксирует одного.
Я сосредоточился на одном из «фокке-вульфов». Он кружился, его черные кресты, обрамленные желтым контуром, и кабина сверкали на солнце. Он покачивал крыльями в поисках противника. Я навел на него прицелы. Должен ли я стрелять? Нет еще. Тишина… Он все еще за пределами досягаемости. Но он увидел меня, отступил на правый борт и пошел на крутой поворот. У концов его крыльев появились два белых инверсионных следа. Затем он начал вертикальный подъем, прямой, как у ракеты. Вдруг он перевернулся на спину с такой яростью, что, несмотря на изменение его позиции, его движущая сила продолжала выталкивать сверкающее «брюхо» к солнцу. Наконец-то в пределах досягаемости! Одним движением ручки управления я навел световую точку перемещения орудийного прицела на немца через его винт, медленно вращающийся в воздухе, как жалкая вертушка. Я был так близко к нему, что видел каждую его деталь. Это был один из последних «длинноносых» с двигателем «даймлер-бенц». Я уже видел маленькие голубые язычки пламени выхлопных газов, следы окиси, оставляемые горящими газами вдоль фюзеляжа, его изумрудно-зеленую спину и бледное «брюхо», словно у щук, которых я когда-то ловил в Мейенне. Мгновение – и большим пальцем я нажал на кнопку, и мои крылья задрожали от отката орудий. Вдруг ясные очертания «фокке-вульфа» стали распадаться на составные части. Блестящая кабина разлетелась на фрагменты. Мои снаряды врезались в него, устремляясь вперед к двигателю и выпуская вспышки, которые танцевали на алюминии. Затем всполох огня, густой черный дым, смешанный с горящими частями. Я должен уходить. Всей своей силой я надавил на рычаги управления, и, поскольку мой «спитфайр» был «захвачен» лучом прожектора, я в последний раз увидел «фокке-вульф», исчезающий внизу, словно комета в саване облаков, покрывающих канал Орне.
Все это продолжалось секунды. Никогда ранее я не испытывал такой неожиданной паники, которая берет за горло после уничтожения вражеского самолета. Вся сдерживаемая энергия вдруг высвобождается, и остается единственное чувство – апатия. Исчезает уверенность в собственных силах. Приходится снова начинать весь изматывающий процесс накопления энергии, концентрации воли и восстановления напряжения измотанных мышц. Чтобы обеспечить это, приходится идти на самый дикий маневр, как если бы все немецкие истребители во всем люфтваффе соединились вместе и сосредоточили свою угрозу исключительно на мне. Затем снова вспышка энергии, партнерство плоти и металла.
Справа от меня «спитфайр» оторвался и пикировал за «фокке-вульфом». Я уловил проблеск опознавательных знаков – «LO-B»; это был Кен. Я должен прикрыть его и, уклоняясь от нескольких решительных атак немцев, пошел на крутое спиральное пикирование – они двигались слишком быстро, чтобы преследовать меня.
Кен стрелял; его крылья извергали длинные хвосты коричневого дыма и поток порожней тары. Поглощенный наблюдением за ним, я не обращал внимания ни на что другое. Появилась тень, накрывшая мою кабину. Я посмотрел вверх. В 30 футах надо мной прошло огромное, забрызганное маслом «брюхо» «фокке-вульфа». Он не заметил меня и открыл огонь по Кену.
Инстинктивно я дросселировал прямо вниз, слегка надавил на ручку управления, прицелился и на дальности прямого выстрела открыл огонь. Поток стали извергался из четырех пулеметов и двух орудий, которые ударили по нему с расстояния 150 ярдов, прямо там, где крыло правого борта соединялось с фюзеляжем. «Фокке-вульф» затрясся и резко ушел влево, его правое крыло согнулось в ливне вспышек, разделяя компанию с фюзеляжем, сминая хвост самолета и проносясь со свистом в потоке фрагментов.
Я едва оправился от этого сюрприза, как меня атаковали другие шесть «фокке-вульфов». Появилось смятение, и я превратился в ненормального. Пот лил с меня, и рука без перчатки соскользнула на ручку управления.
На высоте 3000 футов отделение Фрэнка пыталось продержаться в крутящейся массе «фокке- вульфов».
Единственное, что можно было сделать в данной ситуации, – это продолжать непрерывно поворачивать, пока 152-я не выстроится – в своей обычной тактике – для пикирующих атак, после которых последуют вертикальные подъемы. На нашей стороне был один фактор; мы сражались в 15 милях от нашей базы, а немцы от своей – в 150. Они бы первыми вышли из строя.
Однако я был сыт по горло этой канителью. Мне удалось зацепить одного, кто медленно выпрямлялся после подъема: снаряды взрывались под его «брюхом». Привычный штопор и привычный след густого черного дыма. Было бы рискованно следовать за ним – прямо надо мной сразу же появились полдюжины других. Я не был уверен, что сбил его «наверняка», хотелось убедиться в этом, как факте «наиболее
