точеный профиль, она пыталась понять этого странного человека, и неожиданно ей показалось, что каталонец не спит, а размышляет, не зная, как поступить.
В сотый раз за день Антонио раздумывал над происшедшим. Что-то неуловимое заставляло его считать, что он допустил непростительную оплошность. Что-то беспокоило его и заставляло мучительно искать причину своих сомнений. Пока, наконец, не понял свою ошибку. Натянув поводья, он хлопнул себя по лбу и велел своим людям остановиться.
Людовико с недовольным видом повернул своего коня и подъехал к Антонио, осыпающего себя проклятиями.
– Ответь мне на один вопрос: зачем Лали покинула дворец в первый раз, когда ее похитили?
– Понятия не имею. Даже она не помнит этого. Честно говоря, я до сих пор считаю, что ее выкрали из спальни.
– Могу тебя обрадовать. Я знаю, кто ее враг. В Венеции нам делать нечего.
– Почему ты так решил?
– Объясню по дороге. А пока что поворачиваем коней в сторону Генуи.
76
– Завтра к вечеру отправляемся в путь, – объявил Джаноцци с порога. Закрыв дверь, он сбросил плащ на постель и с недовольным видом похлопал по тощему матрасу. – Жестковато для ночи любви…
Лали в отчаянии смотрела на Фернандо, стоящего возле окна. Если каталонец не захочет помочь ей, возврата для нее уже не будет.
– Аньес, в трактире внизу можно неплохо перекусить, – усевшись на кровать, Миккеле впился взглядом в Лали, испуганно прижавшуюся к стене.
– Пойду взгляну, что там есть, – Фернандо взял свою шляпу и красивым жестом набросил на плечи плащ. – Вам что-нибудь принести, сеньорита?
– Я не знаю, что готовят здесь… – Лали судорожно вздохнула. – Лучше я сама выберу себе еду. Капитан, я могу спуститься в трактир с твоим цепным псом?
– Вижу, Фернандо, ты не заслужил ее симпатии! – издал довольный смешок Миккеле. – Что же касается трактира… Прости, моя девочка, тебе придется потерпеть. Я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел твою смазливую мордашку. А вот позже, когда мы пустимся в плавание и достигнем берегов Стамбула, или Магриба, или Александрии, ты сможешь попробовать самые лучшие кушанья, которые не умеют, готовить в Европе.
Бросив на Лали загадочный взгляд, Фернандо исчез за дверью.
Капитан не поленился встать, чтобы защелкнуть замок. Затем вновь развалился на кровати и прищурил глаза, рассматривая Лали.
– Ты – славная красавица. За тебя можно получить целое состояние в Магрибе.
– Разумеется. Девственницы стоят намного дороже, нежели порченый товар.
– Ничего. Пусть я останусь в проигрыше, зато неплохо развлекусь с тобой. Иди сюда… – он похлопал по одеялу.
– Извини, но я устала, к тому же после похищения не могла даже умыться.
– Это, конечно, досадно. Что делать – в этой треклятой Европе нельзя мыться так часто, как хочется, – поморщившись, капитан устало потянулся. – А теперь иди сюда. Не заставляй меня вставать.
Чувствуя себя прескверно, Карриоццо наклонился над лежащим без движения Филиппе Повязка, скрывавшая рану на голове, была красной от крови.
– Прости меня, – пробормотал юноша, – я пытался…
Забыв о всех обидах, Антонио сжал руку младшего брата.
– Ты жив и это главное.
– Ты должен добраться до нее раньше, чем он, – тихо проговорил Филиппе.
– Кто он? – потребовал ответа нетерпеливый Людовико.
– Дель Уциано. Он напал на меня.
Антонио взглянул на Людовико и повторил слова Никколо, твердо зная, что скрывается за ними: «Упрямый характер вечно заставляет ее поступать неразумно. Сначала ей вздумалось полюбоваться звездным дождем, а теперь – мчаться на свидание к реке».
– Откуда ему было знать, при каких обстоятельствах Лали исчезла из Бельфлера в первый раз? И насчет реки? Этот мерзавец сбил нас со следа, убедив, что похититель увезет Лали в Венецию. Ты и теперь не веришь в предательство своего кузена, Бельфлер? – мрачный Антонио отвернулся от Людовико и обратился к брату: – Почему Уциано так с тобой поступил?
– Ты… ты теряешь время, – стуча зубами, пробормотал Филиппо.
Он поднял дрожащую руку и дотронулся до раны. Девушка, на коленях которой лежала голова младшего Карриоццо, обеспокоено убрала его ладонь и умоляюще посмотрела на мужчин:
– Ему очень плохо. Синьоры, нужно поскорее привезти этого рыцаря к лекарю.
Но Филиппо собрался с силами и, запинаясь, горячо зашептал:
– Я хотел переговорить с ним. Я виноват, что доверился ему. Ты зря обидел Доминику. Ты же знаешь, что я никогда не интересовался делами феода. После смерти нашего отца дель Уциано предложил нам помощь в управлении землями, а Доминика заботилась о нашей матери, которая тяжело переживала утрату своего супруга. Когда матушка почувствовала себя лучше, Доминика решила взглянуть на книги, где велись записи, и после этого взяла управление в свои руки. Она лишь вчера мне призналась: Доротея накричала на нее за то, что Доминика радовалась моим победам на турнире, и принялась упрекать дочь в том, что та не ценит заботу о ней, и рассказала по глупости, что Никколо получил два первых письма из Стамбула и сжег, чтобы ты не вернулся, а Карриоццо вместе с серебряными рудниками Майано достались Доминике и – следовательно – ее отцу. Я решил объясниться с негодяем и увязался за ним. Мы встретили двух всадников, они приблизились к Уциано и стали о чем-то ему докладывать. Я услышал: «Она в надежных руках. Капитан Джаноцци ее не отпустит».
– Джаноцци?! – не веря своим ушам, с ужасом уставился на брата Антонио.
– Никколо заметил, что я слушаю их, и приказал своим сообщникам убить меня. Он сказал, что от меня мало проку, что Доминика выйдет замуж за Антонио… общее горе сблизит их.
– А где были люди Уциано?
– Он отправил их по другой дороге. Наверное, ожидал встречи с теми мерзавцами, которые украли Мальвину и ударили меня со спины.
– Моя дочь заметила, что в придорожной канаве под ветками кто-то лежит, – вмешался крестьянин, стоящий возле подводы, запряженной волом. Мы нашли этого рыцаря. Анита немного умеет лечить. Она сказала, что узнает этого юношу – он сражался на турнире в Бельфлере, и нам следует поспешить в замок, где ему окажут помощь.
Антонио сорвал с пальцев два перстня с изумрудами и протянул крестьянину:
– Приданое вашей дочери. Спешите в Бельфлер. Если мой брат останется жив, я награжу вас, – пообещал он и велел своим людям: – Натяните плащи между двух коней и положите на них моего брата. Поспешите в замок. Отвечаете за жизнь Филиппо головами.
– Позвольте мне поехать с раненым рыцарем, – взмолилась девушка. – Я боюсь, что ему станет хуже из-за скачки. Здесь неподалеку живет одна добрая старушка, она поможет остановить кровь и даст нужную мазь.
– Хорошо, поезжай, – разрешил Карриоццо и бросил взгляд на Бельфлера: – Теперь убедился?
Закрыв лицо руками, Людовико покачал головой, затем выпрямился, и его лицо исказил гнев.
– Никколо ответит мне за все.
Встретив по дороге людей дель Уциано, Бельфлер сообщил о предательстве их господина и на правах синьора приказал им спешить вслед за ними.
Антонио мчался впереди всех, страдая от дурных предчувствий. Где сейчас Лали? Что с ней? Мысль о том, что в этот момент девушка, возможно, уже находится на борту корабля, отплывающего в неизвестность, была невыносима. Карриоццо хотел верить, что его возлюбленная все еще в Генуе, ожидая, что он придет ей на помощь.
«Девочка моя, – мысленно умолял Антонио, – будь дикой, яростной, несговорчивой, поднимай шум, зови на помощь, только не уезжай безропотно. Если будет нужно, я переверну весь мир и украду тебя во второй
