Соколовой. И ей понадобился револьвер, уже использованый по назначению…
– Дважды.
– Дважды. Либо… – Алекс замолчал. – Не знаю, – признался он после короткой паузы. – А ты как думаешь?
– Чтобы задумать убийство Галины Соколовой и осуществить его именно так, как осуществила, она должна была знать, как минимум, две вещи, – заметил Натаниэль. – Что Галина наверняка приедет в ближайшие дни и что я буду заниматься этим делом. О дате приезда Галины точно не знал даже адвокат. Но тут, возможно, еще был шанс выяснить заранее. А вот обо мне – я тогда и сам не знал, что буду заниматься этим делом. «Байт ле-Ам» пригласила меня после убийства Бройдера. После, а не до.
– Верно, – чуть обескуражено сказал Маркин. – Я как-то не сопоставил даты. Но тогда, что же получается? Зачем кому-то понадобилось, чтобы Габи запомнил именно эту машину?
– Ну, – усмехнулся Розовски, – это уж совсем – вопрос для 22-го профиля. У тебя, кстати, какой?
– 97-й, – с гордостью ответил Алекс.
– Да? Что-то не похоже, – с деланным сомнением произнес Натаниэль. Но, заметив, что Маркин готов не на шутку обидеться его шуткам, сказал уже серьезно: – Естественно, для того, чтобы Габи запомнил. Как раз для случая, подобного нашему. Так что… – он посмотрел на часы. – О, уже восемь. Хватит на сегодня… А вопрос не в том, зачем понадобилось, а в том, кому понадобилось. Ты считаешь – Белле Яновской? Очень сомневаюсь.
– А как же улики? – спросил Маркин совсем уж потеряным голосом.
– Улики? – Розовски вдруг рассмеялся.
– Ты чего?
– Вспомнил одну очень поучительную историю, – пояснил Натаниэль. – Насчет улик. Недавно в Иерусалиме у одной шишки угнали машину. И об этом одновременно появились статьи в «Едиот ахронот» и в «Гаарец».
– Скажите пожалуйста! – удивился Маркин. – Вот уж не думал, что они сообщают о каждом угоне.
– Я же говорю: угнали у какой-то шишки. И, видимо, обнаружили очень быстро. Или еще что. Это неважно. Так вот, заметки в обеих газетах были похожи друг на друга как близнецы. Разница только в мелких деталях. В «Едиот ахронот» сказано было следующее: «На месте происшествия полиция не обнаружила никаких улик, кроме пустой банки из-под „Диет-кола“.
– А в «Гаареце»?
– Все тоже, только вместо банки из-под «Диет-кола» фигурировала «пустая банка из-под растворимого кофе „Маэстро“.
Алекс тоже рассмеялся.
– Как ты сам понимаешь, из этих заметок можно узнать только о предпочтениях читателей обеих газет в части напитков, – сказал Натаниэль. – Но уж никак не о деталях преступления. А ты говоришь – улики… А что это у тебя глаза остекленели?
Маркин сидел в глубокой задумчивости, из которой его не вывел даже ехидный вопрос шефа. Натаниэлю пришлось задать его вторично.
– Что? – Маркин очнулся и чуть обескуражено посмотрел на Натаниэля. – А… это я задумался, извини, Натан.
– И о чем же, если это конечно не секрет? – насмешливо поинтересовался Розовски.
– Не секрет, – ответил Алекс. – Мы ведь с тобой до сих пор не знаем: с чего вдруг она – или они – выбрали именно Габи? Не дураки же они, в самом деле – считать, будто любой частный сыщик готов за хорошие деньги пристрелить кого угодно.
– Ну, во-первых, мы с тобой не знаем – дураки они или нет, – лениво заметил Натаниэль. – А во- вторых… – он замолчал.
– Что – во-вторых? – нетерпеливо спросил Маркин.
– Ничего, – ответил Натаниэль. – Ничего, Алекс… Почему Габи – конечно, это вопрос. И я не исключаю, что в нем кроется разгадка всей цепочки. Хотя, честно говоря, не уверен. А ты не знаешь, чем занимался Габи этой весной? Ну, скажем, за месяц до того, как ему позвонила ревнивая супруга некоего Ари Розенфельда?
– Нет, не знаю. А что было за месяц до звонка? – в свою очередь, спросил Маркин.
– По-моему, праздник Песах, – задумчиво ответил Натаниэль. – А ведь ты говорил, Алекс, что Габи на Песах ездил куда-то. Купил недорогой тур. Куда, не помнишь?
– Видишь, как полезно интересоваться жизнью подчиненных, – нравоучительно заметил Алекс вместо ответа. – И, опять же, как вредно для дела не интересоваться этим.
– А если серьезно?
– В Турцию он ездил. В Турцию, – сообщил Алекс. – Я точно помню.
– Очень интересно, – сказал Розовски. – Не помнишь случайно, в какой город?
– Не помню.
– А в какой фирме он оформлял поездку?
– В какой фирме? – Маркин задумался. – Что-то такое «Тур» какой-то. Какое-то слово – и «тур».
– Не «Бест-тур» случайно?
– Точно! Или нет… Да не помню я!
– А ты вспомни.
– Зато я название отеля вспомнил, – радостно сказал Алекс. – Отель «Элеганс». Точно, «Элеганс»!
– Да? Очень интересно, – пробормотал Розовски с задумчивым видом. – Осталось узнать, в скольких городах нашего северного соседа имеются отели под таким названием.
4
Выйдя из офиса и отказавшись от предложения Маркина подвезти, Розовски неторопливо пошел по улице, наслаждаясь появившимся наконец-то свежим ветерком, чуть всколыхнувшим плотную жаркую завесу хамсина. Видимо, это ощущал не он один, потому что город был полон праздношатающимися людьми.
Впрочем, на транспортную проблему это не повлияло, двигавшийся параллельно тротуарам автомобильный поток имел куда меньшую скорость, чем гулявшие по тротуарам пешеходы.
Пройдя почти до конца Алленби, Розовски не заметил, как стемнело. Собственно, ничего удивительного в этом не было – южная ночь, как обычно, падала внезапно и стремительно. Он свернул к старой автостанции.
Натаниэлю не хотелось домой. Телевизор надоел, к недочитанной книге он не обращался уже неделю – и не собирался еще неделю. Ложиться спать было рановато, а заявляться к кому-то в гости без приглашения Розовски не любил. Натаниэлю редко становилось по-настоящему скучно, но в такие редкие минуты его мгновенно начинали раздражать любые, в том числе и лишь предполагаемые занятия. Сам он называл подобное состояние хандрой.
Он чуть замедлил шаги, закурил. Тотчас послышалось:
– Не найдется сигареты?
Розовски всмотрелся в полумрак. К нему медленно приближалась эффектная двадцатилетняя особа женского пола. Половину длины ног составляли мощные каблуки. Их размеры компенсировались длиной пышной черной юбки, больше напоминавшей носовой платок.
Каждый шаг дамы продолжался, как показалось Натаниэлю, около десяти лет: после первого он дал ей уже тридцать лет, после второго – сорок. Приблизившись, ориентировочно, к пятидесятилетнему рубежу, дама остановилась и спросила с заранее подготовленной улыбкой:
– Господин не желает?…
Что именно должен был желать господин, Натаниэль не успел узнать, потому что выражение лица дамы вдруг изменилось.
– Ой… – испуганно прошептала она. – Розовски?!
Чувствовалось, что ей немедленно захотелось исчезнуть, но страх не позволял этого сделать.
Натаниэль внимательнее всмотрелся в ярко раскрашенное лицо.
– Яэль? Привет, девочка, – добродушно сказал он. – Успокойся, я уже давно не полицейский.
– Правда? – спросила недоверчиво Яэль.
