— Она ездила куда-нибудь?
— Это нам неизвестно, — признался Куинн. — Мы осмотрели её сумочку. Похоже, она служащая компании «Сиэрс», компания размещается вон в том небоскрёбе.
— Вы осмотрели её?
— Да, доктор, — одновременно ответили Куинн и молодой врач.
— Не обнаружили укусов животных?
— Нет. Никаких укусов, никаких следов уколов, ничего необычного. Все нормально.
— Вероятнее всего, это геморрагическая лихорадка, способ заражения пока неизвестен. Переведите её наверх, полная изоляция, максимальные предосторожности. В палате проведите полное обеззараживание.
— Мне казалось, что вирусы передаются только…
— Никто не знает этого, доктор, а то, чему я не могу найти объяснения, пугает меня. Я бывал в Африке, видел лихорадки Лхасса и Кью. Лихорадка Эбола мне не встречалась. Однако похоже, что она больна одной из этих вирусных лихорадок, — сказал Клайн, впервые произнося эти ужасные названия.
— Но как…
— Когда вы не знаете чего-то, исходите из того, что это вам неизвестно, — сказал профессор Клайн молодому практиканту. — Когда речь заходит об инфекционных болезнях, если вы не сумели выяснить методы передачи, всегда исходите из худшего. Худшим в данном случае является передача воздушным путём, так что исходите из этого. Переведите её в моё отделение. Все, кто находились в контакте с нею, должны принять самые строгие меры обеззараживания, как при СПИДе или гепатите. Самые строгие, — подчеркнул он. — Где образец взятой у неё крови?
— Вот он. — Практикант, принявший больную женщину, показал на красный пластиковый контейнер.
— Что дальше? — спросил Куинн.
— Мы отправим образец крови в Атланту, но я, пожалуй, тоже посмотрю на него. — В отделении Клайна была великолепная лаборатория, где он занимался главным образом СПИД ом, который занимал сейчас все его внимание.
— Можно мне пойти с вами? — попросил Куинн. — Моя смена заканчивается через несколько минут. — Понедельник был обычно спокойным днём для пунктов неотложной помощи. Адскими днями были суббота и воскресенье.
— Конечно.
— Я знал, что Хольцман придёт мне на помощь, — сказал Арни. Пока «Боинг- 747» снижался к Сакраменто, он налил себе виски, чтобы отпраздновать победу.
— Почему? — спросил президент.
— Боб — крутой сукин сын, зато он честный сукин сын. Это также означает, что он хладнокровно, будучи полностью убеждённым в своей правоте, сожжёт тебя на костре, если увидит, что ты заслуживаешь такой участи. Всегда помни это, — посоветовал глава администрации.
— Значит, Доннер и Пламер солгали… Проклятье.
— Все лгут, Джек. Даже ты. Вопрос только в каком контексте. Иногда ложь предназначена для того, чтобы защитить правду. В каких-то случаях ко лжи прибегают, чтобы эту правду скрыть. А иногда лгут, чтобы отрицать её. Наконец, случается, что лгут потому, что на правду им просто наплевать.
— А что произошло в этом случае?
— Сочетание предыдущих вариантов. Эд Келти хотел, чтобы они поставили тебя в невыгодное положение перед публикой и обманул их. Но я разделался с этим паршивым ублюдком. Бьюсь об заклад, что завтра на первой полосе «Вашингтон пост» появится статья, разоблачающая Келти как человека, который намеренно ввёл в заблуждение двух очень известных телевизионных репортёров, и пресса накинется на него, как стая волков. — Репортёры, сидевшие в хвостовом салоне самолёта, уже увлечённо обсуждали случившееся. Арни позаботился о том, чтобы запись передачи Эн-би-си показали по бортовой кабельной телесети.
— И это потому, что из-за него создалось впечатление, будто они обманули свою телевизионную аудиторию…
— Правильно, босс, — согласился ван Дамм и осушил свой стакан. Он не добавил, что этого могло и не произойти, не случись нападения на Кэтлин Райан. Даже репортёры порой испытывают сострадание, что, возможно, сыграло решающую роль в перемене отношения Пламера. Но он сам организовал тщательно отмеренную утечку информации Бобу Хольцману. Арни решил, что после посадки пошлёт агента Секретной службы на поиски хорошей сигары. Он чувствовал, что в ознаменование успеха имеет право на сигару.
Внутренние часы Адлера совершенно сбились с привычного ритма. Он обнаружил, что, если время от времени дремлешь, сидя в кресле, это помогает решать проблемы. К тому же послание, которое он должен был передать, было простым и понятным. Автомобиль остановился. Подбежавший чиновник с вежливым поклоном открыл дверцу. Адлер подавил зевок и вошёл в здание министерства.
— Весьма приятно вновь встретиться с вами, — сказал через переводчицу министр иностранных дел КНР. Чанг Хансан снова присутствовал в кабинете и присоединился к приветствию министра.
— Ваше любезное согласие на прямые рейсы несомненно упростило процесс переговоров. Я очень благодарен вам за это, — ответил государственный секретарь, опускаясь в кресло.
— Однако вы должны иметь в виду, что нас вынудили к этому чрезвычайные обстоятельства, — заметил министр иностранных дел.
— Да, конечно.
— Какие же новости от наших заблудших родственников вы хотите нам передать?
— Они полностью согласны снизить уровень своей боеготовности, как только к этому приступите вы. В результате этого они надеются в дальнейшем уменьшить напряжённость в вашем регионе.
— А как относительно их оскорбительных обвинений, которые они позволили в наш адрес?
— Господин министр, этот вопрос вообще не поднимался. По моему мнению, они не меньше вас заинтересованы в восстановлении мирных отношений.
— Как это любезно с их стороны, — заметил Чанг. — Они нарушили существующую договорённость, начали военные действия, сбили два наших истребителя, повредили свой собственный авиалайнер, что привело к гибели более ста человек, — независимо от того, было ли это преднамеренным актом или явилось следствием недостаточной подготовки, — и теперь утверждают, что готовы пойти нам навстречу в отказе от подобных провокаций. Надеюсь, ваше правительство оценит то терпение, с которым мы относимся к подобному поведению.
— Господин министр, мир идёт на пользу всем, не правда ли? Америка с удовлетворением отмечает, что обе стороны стремятся к решению возникшего конфликта с помощью этих неофициальных переговоров. Китайская Народная Республика действительно проявила конструктивный подход к решению проблемы, а правительство на Тайване готово последовать вашему примеру. Разве можно требовать чего-то большего?
— Самой малости, — ответил министр иностранных дел. — Мы настаиваем всего лишь на компенсации за смерть наших лётчиков. У каждого из них осталась семья.
— Их истребители первыми открыли огонь, в этом не приходится сомневаться, — добавил Чанг.
— Вполне возможно, но вопрос о сбитом авиалайнере остался нерешённым.
— Неужели вы думаете, что мы имеем к этому какое-то отношение? — Лицо министра иностранных дел выражало неподдельное удивление.
Вряд ли существует что-то более скучное, чем переговоры между государствами, но для таких переговоров есть причина. Внезапные или неожиданные действия могут заставить одну из стран сделать необдуманное заявление. Неожиданное давление, оказанное на одного из участников переговоров, способно вызвать у него гнев, а гневу не место в дискуссиях на высоком уровне, он плохой советчик. Вот почему важные переговоры никогда не приводят к конкретным решениям, они ведутся постепенно, что позволяет каждой стороне тщательно обдумать свою позицию, и в конце концов принимаются коммюнике, в определённой степени устраивающие обе стороны.
Требование компенсации явилось нарушением этого правила. Правильнее было бы упомянуть об этом
