на базу, вокруг них и других боевых машин копошилось множество людей, занятых обычным техническим обслуживанием — рутинная процедура после крупных учений. Перед каждым танком протянулись две прямые десятиметровые линии около метра в ширину. Оператор, сидевший у экрана, раньше служил в ВВС и больше разбирался в самолётах, чем в наземных боевых машинах.
Его соседу понадобился всего лишь взгляд.
— Это гусеницы, — объяснил он.
— Что?
— То же, что замена покрышек у автомобилей. Гусеницы изнашиваются, и на танки устанавливают новые, а старые отправляют в мастерские, там их ремонтируют, заменяют изношенные звенья и тому подобное… — сказал бывший танкист. — В общем-то ничего особенного, простая операция.
При более внимательном изучении изображения стало ясно, как это делается. Прежние изношенные гусеницы разъединяют, укладывают на грунте и затем присоединяют к новым, разостланным перед танком. Затем танк включает свой двигатель и просто переползает с прежних гусениц на новые, при этом ведущие колеса танка натягивают новые гусеницы на ходовые катки. Для осуществления этой тяжёлой изнурительной работы требуется несколько человек, однако хорошо подготовленный танковый экипаж способен при идеальных условиях осуществить смену гусениц меньше чем за час, а эти экипажи, объяснил бывший танкист, были действительно хорошо подготовлены. По сути дела танк переползал с одного комплекта гусениц на другой.
— Я никогда не видел, как это делается.
— Да уж такая операция намного легче, чем поднимать этого громилу на домкратах.
— А какой у гусениц запас хода?
— На новых исправных гусеницах танк проедет в пустыне и тысячу миль, может, чуть меньше.
Два дивана в носовом салоне «ВВС-1» раскладывались и превращались в две действительно удобные постели. Отпустив свой персонал, Райан повесил одежду и улёгся спать. Чистые свежие простыни и вся обстановка создавали иллюзию, что он у себя дома, к тому же он слишком устал. До Вашингтона было четыре с половиной часа лету, так что, добравшись до Белого дома, он сможет отдохнуть ещё несколько часов в собственной постели. В отличие от остальных пассажиров с покрасневшими от усталости глазами, он завтра будет нормально работать.
В большом хвостовом салоне репортёры последовали его примеру, решив, что вопрос о потрясающих разоблачениях Пламера может и подождать до утра. Вообще-то у них не было выбора; сенсация такого масштаба будет рассматриваться по меньшей мере на уровне заместителя главного редактора, если не выше. Представители пишущей братии с наслаждением думали о передовицах, которые появятся завтра на первых полосах газет, тогда как телевизионные репортёры ёжились при мысли, насколько эти откровения снизят рейтинг их передач.
Между хвостовым салоном, отведённым для корреспондентов, и носовым президентским отсеком находился салон, где размещался президентский персонал. Здесь царили улыбки.
— Наконец-то я познакомился с его темпераментом, — сказал Арни Кэлли Уэстон. — Ты не поверишь!
— Бьюсь об заклад, что он познакомился с твоим.
— И мой одержал верх, — заметил Арни, делая глоток виски. — Знаешь, события развиваются таким образом, что у нас может оказаться очень неплохой президент.
— Но он ненавидит эту работу.
Арни ван Дамму было сейчас наплевать на это.
— Ты пишешь ему великолепные речи, Кэлли.
— А он произносит их так здорово, — негромко произнесла она. — Всякий раз начинает напряжённо, нервничает, словно смущается, но затем его преподавательская подготовка берет своё, и он забывает обо всём, кроме того, о чём говорит. Он даже не замечает этого.
— Врождённая честность. Она заметна в его выступлениях, правда? — Арни замолчал. — Завтра состоится прощание с погибшими агентами.
— Я уже думаю об этом, — кивнула Уэстон. — Что ты собираешься предпринять в отношении Келти?
— Я думаю об этом, — заметил Арни, даже не заметив, что повторил её слова. — Мы покончим с этим ублюдком раз и навсегда.
Бадрейн снова сидел у своего компьютера, заглядывая в соответствующие участки всемирной сети «Интернет». Ещё день, и он начнёт беспокоиться, хотя в действительности это не было больше его проблемой. Если операция провалится, разве он виноват в этом? Свою задачу он выполнил идеально.
Пациентка «Зеро» открыла глаза. На это тут же обратили внимание все, кто находились в палате. Температура у неё снизилась до 37,9 градуса исключительно благодаря тому, что её тело обложили пакетами со льдом, словно рыбу на рынке. На лице женщины отчётливо читались изнеможение и боль, которые она испытывала. Внешне она ничем не отличалась от пациентов в далеко зашедшей стадии СПИДа — с этой болезнью врачи были хорошо знакомы.
— Здравствуйте, я доктор Клайн. — Голос профессора был глуховат из-за маски. — Хорошо, что вы пришли в себя, а то мы уже едва не начали беспокоиться. Теперь все в порядке.
— Больно… — пробормотала женщина.
— Да, я знаю. Мы поможем вам, но сначала мне нужно задать несколько вопросов. Вы ответите на них? — спросил Клайн.
— Хорошо…
— Вы путешествовали в последнее время?
— Что… вы имеете… в виду? — Было видно, что каждое слово даётся ей все с большим трудом.
— Вы выезжали из Соединённых Штатов?
— Нет. Летала в Канзас-сити… десять дней назад, вот и все. На один день, — добавила она.
— Понятно. — Профессору ничего не было понятно. — Вы встречались с кем-нибудь, кто выезжал из страны?
— Нет… — Женщина попыталась отрицательно покачать головой, но смогла повернуть её всего на четверть дюйма.
— Извините меня, но я обязан задать следующий вопрос. В настоящее время вы состоите с кем-нибудь в интимных отношениях?
Этот вопрос потряс её.
— У меня СПИД?.. — с ужасом выдохнула она, полагая, что хуже этого ничего быть не может.
Клайн выразительно покачал головой.
— Нет, ни в коем случае. Прошу вас не беспокоиться об этом.
— Я развелась с мужем, — ответила пациентка. — Всего несколько месяцев назад. В моей жизни… ещё не было других мужчин.
— Ну что ж, у такой прелестной женщины это скоро изменится, — заметил Клайн, пытаясь заставить её улыбнуться. — Чем вы занимаетесь в «Сиэрс»?
— Закупками… домашней утвари. Совсем недавно… большая выставка… в центре Маккормика… пришлось сидеть за канцелярской работой… заказы и тому подобное…
В её ответах не содержалось ничего, что могло бы пролить свет на причину заболевания. Клайн задал ещё несколько вопросов, и её ответы ничего не прояснили. Он повернулся и сделал знак медсестре.
— Сейчас мы постараемся облегчить вам боль. — Профессор отошёл в сторону, чтобы не мешать сестре, которая установила бутылочку раствора морфия на стойке для внутривенных вливаний. — Через несколько секунд боль исчезнет, о'кей? Я скоро вернусь.
Куинн ждал его в коридоре вместе с полицейским.
— Док, что случилось? — спросил коп.
— У пациентки очень серьёзная болезнь, возможно, крайне заразная. Мне нужно осмотреть её квартиру.
— Но ведь это не совсем законно, вы понимаете? Следует обратиться к судье и получить…
— Послушайте, у нас на это нет времени. Вот её ключи. Мы могли бы обойтись и без вас, но мне
