они хорошо будут смотреться с этим нарядом.
Блейз взял и носки.
Она упаковала покупку, он положил на прилавок кредитную карточку.
— Тебе все еще нравится твоя работа?
— Очень. — Сорель сунула карточку в аппарат, потом вернула ему. Их пальцы соприкоснулись, и она почти подпрыгнула и уронила карточку. Блейз удивился. — Я подумала, что ты ее уже держишь, — извинилась она, глядя, как он поднимает пластиковый прямоугольник и кладет в бумажник.
— Вы скоро закрываетесь? — спросил Блейз.
Сорель посмотрела на часы.
— Скоро.
— Может, сходим чего-нибудь выпить?
— Выпить?
Он терпеливо пояснил:
— Выпить. Знаешь, в стакан наливают жидкость, обычно алкоголь. Здесь через дорогу есть приличный бар. Можно посидеть снаружи.
— Зачем?
— Так прохладнее.
— Нет, я имела в виду, зачем ты хочешь со мной выпить?
Он приподнял свою покупку.
— Ты мне помогла. Я же должен тебя отблагодарить. И потом приятно после трудового дня расслабиться в баре.
— Что случилось?
— Среди прочего скверные дела в бизнесе. Мне нужно отвлечься, а я не люблю пить один.
Его слова не были похожи на жалобу, разве что его раздражала необходимость объяснять. В его глазах что-то настораживало, но искушение для Сорель оказалось слишком велико.
Может, он принес оливковую ветвь мира?
— Ладно, встречаемся там через пятнадцать минут.
Когда она пришла, Блейз уже занял столик на двоих во дворе, окруженном зеленью, и заказал ее любимый сидр.
Сорель села спиной к солнцу, а Блейз сделал ей выговор:
— Ты опоздала на две минуты.
Ей было неуютно под его пристальным взглядом. Может, у него какие-то скрытые мотивы для приглашения?
Он сел напротив и продолжил пить пиво.
— Виделась с Крегом?
— После дня рождения Марты нет, но в воскресенье у нас встреча. — Они идут на джазовый концерт; до сих пор она радовалась такому случаю, но сейчас почувствовала, что не хочет больше видеть Крега. Тогда, при расставании, она отвергла его предположение, что после Блейза никто не займет его место, но Крег посмотрел скептически, слегка чмокнул ее в щечку и попрощался.
Блейз хмуро смотрел в стакан.
— Везет Крегу.
— Мне лестно, что ты так считаешь.
— А он знает, что ты бегаешь целоваться с другим?
— Я не бегаю. К тому же у него нет на меня прав.
Блейз вскинул веселые глаза и тут же их опустил.
— Значит, я единственный счастливый получатель?
— Ты… Я совершила ошибку, — произнесла Сорель. На нее нашел горько-сладкий момент помешательства. Но она не даст его повторить.
— Значит, ты думала, что тебе сойдет с рук твое поведение, поскольку родители, твои и мои, были рядом.
— Я про них не думала. К тому же ты сам сказал, что дело касается только нас двоих.
Она завороженно следила, как он пьет. Блейз опять бросил на нее быстрый взгляд и тут же опустил глаза.
— Что ж, — протянул он, — может, ты не прочь продолжить с того места, на котором мы остановились?
Она почувствовала, как жар хлынул к щекам и распространился по всему телу.
— Я не понимаю… что ты имеешь в виду.
— Отлично понимаешь, Сорель. Секс — горячий, тяжелый, безудержный секс. Тогда в саду мы оба его хотели. Ты начала, так что не скромничай.
Сорель в глубине души ужаснулась. Прямолинейная чувственность его слов смущала и возбуждала. В его голосе отсутствовал даже намек на нежность, в глазах — ни капли уважения, только вызов — попробуй опровергни провокационное заявление!
Губы вмиг пересохли, она облизала их.
— А как же Чери? — Сорель приняла вызов.
— Ты заботишься о Чери? — Блейз скривил рот.
Уже не в первый раз в ней шевельнулась совесть.
— Я думаю, скорее ты должен заботиться о ней, не так ли?
— Я с тобой не буду обсуждать вопрос о Чери.
Сорель сделала попытку встать, но он пригвоздил ее руку к столу.
— Сиди.
Пришлось сесть.
— Ты думаешь, я такой человек, который может иметь двух женщин?
Она теперь вообще не знала, какой он человек, хотя была уверена, что он не из тех, кто станет увиваться за женщиной, если у него есть другая.
Пока она придумывала, что ответить, Блейз опередил ее:
— Я больше не буду встречаться с Чери.
Сердце забилось тяжело и гулко. Сорель проглотила ком в горле.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже. — Он выглядел хмурым и злым, и Сорель почувствовала, что ее стремительно охватывает холодное уныние.
— Ты предложил ей жениться? — Может, Чери ему отказала?
— Нет.
— Тогда что же случилось?
Он хрипло засмеялся, отпустил ее руку и откинулся назад.
— Случилась ты, — констатировал он. — И ты чертовски хорошо это знаешь. Ты и тот поцелуй в саду родителей. — (Сорель даже задохнулась.) — Не воображаешь же ты, что после этого я могу смотреть на другую женщину? В первый раз меня сбило твое возвращение, что-то вроде отголоска чувств, которые терзали меня раньше. Хоть я и рационалист, но, раз они вернулись, я не могу унижать такую прелестную женщину, как Чери, привязывая ее к себе, в то время как меня обуревает желание затащить в постель другую.
Окружающее поплыло перед глазами Сорель. Разговоры, смех, звон стаканов — все стихло, солнце исчезло. Ей бы прийти в восторг от его признания, но он выглядел таким сытым и свирепым. Он не заявлял о любви или завершении отношений браком. Он констатировал, что его, Блейза, обуревает нежеланная, неистовая похоть, с которой он не в силах бороться.
Он назвал Чери прелестной женщиной. Когда к Сорель вернулся голос, она спросила:
— А какой женщиной ты считаешь меня?
Он опустил глаза.
— Ну, во-первых, не такой невинной, какой ты отсюда уезжала. Не притворяйся, что ты меня не
