поверила в то, что видела на сцене, то ли бутафорские фрукты вдруг оказались съедобными… как знать!
Но тогда самая красивая из артисток подарила ей свою белую шляпу с цветами — и Совсем Маленькая Девочка радостно побежала в зал показывать шляпу маме.
ГЛАВНОКОМАНДУЮЩАЯ ПУШИНКА
Может быть, Пушинке никогда бы и в голову не пришло стать главнокомандующем, не оторвись она от одуванчика первой… Но она как раз и оторвалась от одуванчика первой.
Несколько мгновений повисев в воздухе и осмотревшись, наша Пушинка пришла в ужас. Куда хватало глаз — во всех направлениях носились по воздуху пушинки, сорвавшиеся с прочих одуванчиков, причем никакого порядка в воздухе не было. Тут?то наша Пушинка и решила стать Главнокомандующей Пушинкой и навести?таки порядок в воздухе… ладно, пусть не во всём воздухе, а хотя бы только в ближайшем к ней.
Сначала она не знала, что делать, но потом, строго взглянув на пушинки только что покинутого ею одуванчика, сообразила сказать:
— Я требую полного внимания!
А надо заметить, что уж если чего?то и нельзя требовать от пушинок — так это внимания, особенно полного. Пушинки — народ страшно рассеянный, но при этом стоит той или иной пушинке о чём?нибудь задуматься, до неё уже не докричишься: летит себе в полной задумчивости и совсем ничего вокруг себя не видит и не слышит. И хоть ты ей кол на голове теши!
Потому?то, когда Главнокомандующая Пушинка потребовала внимания, никакого внимания ей оказано не было. В тот момент пушинкам, вообще?то говоря, было совсем не до неё: каждая из них готовилась покинуть родной одуванчик и уже предвкушала новую жизнь — полную самых необыкновенных событий. Стало быть, никто и не услышал слов Главнокомандующей Пушинки. Тем не менее, та заговорила снова, причем так:
— Ну, что ж… теперь, когда я добилась от вас полного внимания, я приступаю к глав?но?ко?ман?до?ва?ни?ю. Только сначала попрошу каждую посмотреть на то, что происходит вокруг.
Пушинки как не слышали Главнокомандующей Пушинки, так и продолжали не слышать её. Большинство из них именно сейчас пыталось угадать, в каком направлении кого из них унесёт ветер… — даже и не думайте, что пушинкам это безразлично! Честно сказать, для них это — самое важное… Да и Вы ведь, наверное, понимаете: нет ничего неприятнее на свете, чем приготовиться лететь на юг, а отправиться на север! Вообразите себе, что Вы собрали чемодан, положили туда плавки, акваланг, маску и ласты, надели шорты и шлепанцы и сели в поезд, а поезд едет на север, в район вечной мерзлоты… Хороши же Вы там будете в плавках, акваланге, маске и ластах! Все белые медведи и нерпы просто умрут от хохота.
А пушинки… Они, конечно, чемоданов никаких не собирают, но и они настраивают себя на южные широты, радуются солнцу и всему прочему, что их там ждёт… потому не очень?то им приятно будет вдруг очутиться на ледяном ветру при температуре сорок градусов ниже нуля!
Вот пушинки и пытались сейчас уловить направление ветра, чтобы уж заранее знать, куда их понесёт…
Между тем Главнокомандующая Пушинка, подождав немного, продолжила:
— Прекрасно! Теперь, когда Вы посмотрели на происходящее вокруг, вы, наверное, согласитесь со мной, если я скажу: это безобразие. Нигде никакого порядка — и множества пушинок просто мечутся в разные стороны, как безумные, совершенно не отдавая себе отчета в том, что это некрасиво.
Пушинки на покинутом ею одуванчике дружно молчали, и, вспомнив пословицу «молчание — знак согласия», Главнокомандующая Пушинка победоносно закончила:
— Такому безобразию пора положить конец. Пушинки с нашего одуванчика призваны показать всему миру, как должна вести себя в воздухе любая уважающая себя пушинка и что такое настоящий порядок. Сейчас, когда вы покинете одуванчик, я приказываю вам вы строиться в четыре колонны по одной, после чего замереть по стойке «смирно». Когда настанет время, я скомандую каждой колонне по отдельности, в каком направлении — северном, южном, западном или восточном — ей двигаться, после чего каждая из колонн организованно полетит в указанном направлении, строго соблюдая очерёдность. Все должны лететь в затылок друг другу, стараясь сохранять одинаковое расстояние между отдельными пушинками в колоннах — не запаздывая и не залетая вперёд. Смотреть по сторонам на другие пушинки запрещается.
Сказав так, Главнокомандующая Пушинка чуть не задохнулась: шутка ли — произнести такую длинную и последовательную речь, когда ты всего?навсего маленькая пушинка… пусть и Главнокомандующая! Едва отдышавшись, она обвела взором вверенные ею самой её же командованию пушинки и добавила:
— Невыполнение приказа ведёт к лишению свободы сроком до пяти лет.
Что уж она имела в виду, говоря так… и вообще — что она имела в виду, отдавая свои распоряжения, остаётся загадкой. Впрочем, пушинки всё равно не слышали ни единого из её слов, поскольку ветер неумолимо приближался к одуванчику— и, стало быть, до новой жизни, полной самых необыкновенных событий, оставались считанные секунды.
…вот он и налетел, долгожданный ветер! И в тот же миг одуванчик опустел: сорванные ветром пушинки понеслись кто куда: с радостью — если направление полёта было угадано правильно… или с грустью, если кому?то пришлось лететь в противоположную сторону. Правда, таких оказалось мало: у пушинок обычно всё?таки довольно хорошо развита интуиция!
— Стойте! — надрывалась тем временем Главнокомандующая Пушинка, которую и саму несло куда?то… причем совсем уж не пойми куда. — Ни с места! Вы все будете наказаны?ы?ы…
Наверное, если бы у неё было ружьё, она даже начала бы стрелять — по крайней мере, в воздух.
Но, к счастью, ни у одной из пушинок в мире — даже среди главнокомандующих — не бывает ружей.
ОЧЕНЬ БОЛЬШОЙ КОЛОКОЛ И ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКИЙ КОЛОКОЛЬЧИК
Очень Большой Колокол жил высоко над городом — так высоко, что с земли его плохо было видно. Зато вот слышно было замечательно хорошо — и, когда он звонил, никаких сомнений в том, кто это звонит, не возникало. Потому что ведь кто же ещё мог звонить таким громким и торжественным звоном, каким звонил Очень Большой Колокол? Даже все окрестные птицы с криками поднимались в воздух и улетали прочь — настолько громок и торжествен был этот звон!
Очень Большой Колокол знал много всяких мелодий — и обыденных, и праздничных. Обыденные часто звучали — почти каждый день: ими народ созывали на церковные службы. Как услышишь звон Очень Большого Колокола — знай, что служба в церкви начинается. А вот праздничные мелодии можно было услышать только в особые дни — и весь город нарочно собирался поблизости от Очень Большого Колокола и ждал, когда же наконец Очень Большой Колокол приготовится и начнет вызванивать такие сложности, что у всех от восхищения просто голова кругом пойдёт.
И потом все друг друга спрашивали: слышали, дескать, последний концерт Очень Большого Колокола? В ответ, конечно, раздавалось: слышали, как же не слышать! И только когда однажды спросили Очень Маленький Колокольчик, тот ответил, что не слышал… ответил так — и озадачил всех.
— Да как же Вы, Очень Маленький Колокольчик, могли не слышать… ведь Вы у самой церкви растёте?
А Очень Маленький Колокольчик пожал очень маленькими плечами и сказал, что всё равно не слышал.
— Может быть, Вы такой Глухой Очень Маленький Колокольчик? — осторожно спросили его, но тот ответил, что он совсем не глухой и даже наоборот, вот!
Тогда уж совсем никто ничего не понял, потому как Очень Большой Колокол всегда звучал так громко,
