графъ, вотъ онъ, и мало ли ихъ, вс? они не обращаютъ….
— Что ты за чепуху несешь?
— Я все про Россію, дяденька.
— Тьфу, чортъ побери! Я думалъ про ушибъ….
— Н?тъ, это невыносимо! Это возмутительно. На что жь вы учились? На что вамъ вся эта философія?…
— Прощайте-ка, господа, мн? пора, сказялъ Русановъ, и оо?халъ.
'Гниль проклятая!' думалъ онъ, вы?зжая со двора. 'Мало того, что самъ до сумашествія зарапортовался, еще и молокососа этого на свою дорожку тянетъ….'
А вечеромъ онъ уже подъ?зжалъ къ Горобцевскому хутору, несмотря на просьбы дяди остаться у него.
— Вотъ вы какимъ букой сд?лались! встр?тила его Инна на крыльц?:- по дв? нед?ли глазъ не кажете!
— Неужели это зам?тно? — И Русановъ просіялъ.
— Н?тъ! Qui va a la chasse, perd sa place, весело говорила она, таща его въ гостиную. — Теперь насъ веселитъ графъ: повадился каждый день….
Владиміръ Ивановичъ не узналъ было своего товарища. Бронскій сид?лъ съ Юленькой на диван? въ какой-то красивой, шитой золотомъ венгерк? и блестящихъ ботфортахъ.
— Ба! Машина! сказалъ онъ, протягивая руку Русанову.
Вс?, и Анна Михайловна, и Авениръ, несказанно обрадовались гостю.
— Нуте, Владиміръ Иванычъ, умильно разспрашивала Анна Михайловна:- вступили въ должность? Д?да у васъ есть?
— Есть, отв?чалъ Русановъ.
— Идутъ?
— Идутъ.
— Ну, какъ же у васъ тамъ?
Русановъ началъ описывать чиновный міръ. Онъ привыкъ овлад?вать разговоромъ въ маленькомъ кружк?, и пошелъ по своей коле? съ свойственнымъ ему добродушнымъ юморомъ.
Бронскій слушалъ съ саркастическою улыбкой, покачивая ногой. Его зам?тно подмывало….
— Да, да, заговорилъ онъ вдругъ:- я самъ былъ вчера въ суд? и вид?лъ тамъ судью…. Ну такъ и кажется, что быть ему въ раю! Какъ не пожал?ть въ самомъ д?л?! жена, д?ти et caetera, et caetera…. О, благод?тели! Неужели это оправданіе? Неужели по этой причин? вашъ уб?ленный с?динами, угобзившійся въ Свод? секретарь достоинъ снисхожденія? Да чортъ съ нимъ! Дурную траву изъ поля вонъ, и конецъ! А вотъ, пока не переведутся такіе молодцы какъ ваша милость, и того нельзя будетъ сд?лать!
— За что меня-то въ опалу?
— А вотъ за то, что вы этимъ самымъ тономъ говорите и съ ними, и со мной, со всякимъ! По моему, ужь лучше быть отъявленнымъ плутомъ; по крайней м?р? знаешь, съ к?мъ д?ло им?ешь. Но аще будете ни теплы, ни холодны…. такъ что да это по вашему?… изблюю васъ изъ устъ моихъ.
И Бронскій принялся говорить въ дух? такой нетерпимости, что Русановъ р?шился уступить поле противнику и удалился въ уголокъ. Бронскій громилъ все сплеча, говорилъ съ жаромъ; въ голос? слышалась правда. Онъ далъ полную волю негодованію и накопившейся желчи. Отъ чиновничества перешелъ къ обществу, что такъ равнодушно смотритъ на прод?лки служилыхъ; досталось и литератур?.
— Куда мы идемъ! восклицалъ онъ:- есть ли у насъ просв?щенные вожаки? Какая у насъ наука? Понюхаетъ того, другаго, заглянетъ въ дв?-три книжонки и пошелъ благов?стить съ ка?едры!
А Владиміръ наблюдалъ издали за впечатл?ніями слушателей. Анна Михайловна сид?ла, сложа руки, не спуская глазъ съ сіятельнаго гостя, и только изр?дка съ улыбкой поглядывала на другихъ: дескать, вотъ какіе люди къ намъ ?здятъ! Авениръ копался въ журналахъ и поднималъ голову только при высокихъ нотахъ. Юленька, къ которой Бронскій чаще вс?хъ обращался, д?йствовала мимикой, стараясь выказать сочувствіе красот? слога. Инна лежала на козетк?, поглаживая ус?вшагося подл? Лару; но глаза ея св?тились, вспыхивали при неожиданныхъ оборотахъ р?чи, и по этимъ взглядамъ, по неожиданному жесту, Русановъ вид?лъ, что она не пропускаетъ ни одной сколько-нибудь зам?чательной мысли. Онъ очень хорошо зналъ привычки Бронскаго, понималъ, что тотъ не даромъ это д?лаетъ. 'Которая же изъ двухъ?' Вотъ въ чемъ вопросъ!
— Ни на чемъ нельзя остановиться, кончилъ Бронскій:- н?тъ ни одного отраднаго явленія!
— Въ чемъ же спасенье? сказалъ Русановъ, подходя и облокачиваясь на столъ.
— Спасенье? — Бронскій тоже всталъ и прямо смотр?лъ ему въ лицо. — Ага! Вотъ что! Доктрину имъ подавай! Формулы для жизни!
— Да, твердо сказалъ Русановъ, — и хорошую доктрину! Д?льныя формулы!
— Дайте срокъ, дадутъ вамъ и доктрину, и д?йствовать научатъ, а теперь пока мы можемъ высказаться только такой душ?, которая совм?стила бы въ себ? жаръ расплавленнаго жел?за съ молчаніемъ гробовой плиты….
— Помилуй Богъ, какіе страхи! съ улыбкою сказалъ Русановъ. — Скажите, графъ, что это за охота…. — Онъ чуть не сказалъ: 'дурачить себя….' — Что это за охота д?лать изъ себя какого-то сфинкса?
Бронскій сдвинулъ брови, и, кто знаетъ, ч?мъ кончился бы споръ, еслибы не вм?шалась Инна.
— А я вотъ разгадала этого сфинкса, сказала она поднимаясь. — Что такое значитъ dowodca?
Бронскій вспыхнулъ, и обвелъ вс?хъ безпокойнымъ взглядомъ.
— Мн? кажется…. началъ было онъ.
— Мн? кажется, перебила Юленька, — завтра все-таки надо устроить кавалькаду, графъ.
Русановъ расхохотался, и разговоръ принялъ другое направленіе.
Посл? ужина, вс? вышли провожать гостей. Двое дворовыхъ съ трудомъ удерживали графскаго коня, покрытаго тигровымъ вальтрапомъ: б?лая п?на капала съ мундштука: онъ рылъ землю ногой, и, храпя, косился на дрожащее пламя св?чи. Графъ, чуть коснувшись чолки, сид?лъ уже въ с?дл?, а конь, почувствовавъ себя на свобод?, взвился было на дыбы, но тотчасъ сталъ какъ вкопаный подъ сильнымъ цукомъ. Владиміръ ус?лся на свои дрожки.
— Вы не злитесь на меня? говорилъ графъ, вы?зжая изъ воротъ.
— Ничуть: вы испортили мн? вечеръ, вотъ и все!
— Фу, какъ вы поэтически выражаетесь!
— У васъ научился…. Вамъ нал?во?
— Да, не по пути. До завтра?
— До завтра.
Владиміръ, прі?хавъ домой, тотчасъ кинулся на приготовленное ему ложе, и погасилъ св?чу. Мухи озадаченныя внезапною темнотой, подняли неистовое жужжанье, бились въ потолокъ, л?зли въ глаза и насилу, насилу успокоились. А онъ все не могъ заснутъ, ворочался съ боку на бокъ и освобождалъ себя вздохомъ какъ изъ бочки. Старый майоръ слушалъ, слушалъ; наконецъ потерялъ терп?нье….
— Да что съ тобою?
— Мухи, дяденька, жалобно отв?тилъ племянникъ.
— Кавуръ! сказалъ дядя.
— Ну, Юльчикъ, говорила Анна Михайловна, сидя у постели дочери, — поц?луй меня, такихъ усп?ховъ я отъ тебя и не ожидала! Ты просто обворожила графа!
— Что вы, maman! Мн? стыдно! Сказала та, потупивъ глазки и позируя въ живописномъ дезабилье, охватывавшемъ ея роскошныя формы.
— Да какъ и не обворожить! Какъ и не обворожитъ этакой красавиц?! Только ты ужь больно проста, надо посм?л?й, да пон?жн?й.
— Какъ это можно, maman! При вс?хъ-то? Наедин? съ нимъ я могу быть пон?жн?е, а при другихъ нельзя и виду показать…
— Графинюшка ты моя! Гд? мн? учить? Ты умн?й меня!
— Не правда ли, maman, какое громкое имя: графиня Юлія Бронская? Я непрем?нно упрошу его
