— Позвольте вамъ представить русскую женщину: моя кузина!
Русановъ погляд?лъ на нихъ съ усм?шкою. Сама Инна сконфузилась.
— Я видала monsieur Лукошкина въ Петербург?, посп?шно проговорила она, протягивая руку. — Вы теперь ваши края пос?щаете?
— Да, путешествую по великой и обильной земл? нашей и все бол?е и бол?е уб?ждаюсь, что порядка въ ней н?тъ.
— Тутъ чортъ знаетъ что д?лается! прорвало вдругъ гимназиста:- вотъ полюбуйтесь:
— А на что? спросилъ Лукошкинъ, видимо ждавшій надлежащаго отв?та.
— Запалитъ ихъ, да и подпалитъ вонъ то прекрасное зданіе, отв?тилъ гимназистъ, показывая въ окно на стоявшій насупротивъ земскій судъ.
— Ого! Да вы дальше насъ пошли, сказалъ Лукошкинъ, совершенно довольный выходкой.
Русанова это, наконецъ, взорвало.
— А вамъ, значитъ, няня сказала, какъ оно называется?
— Какъ вы см?ете? Э, да что съ вами изъ пустаго въ порожнее переливать; васъ вс? отсталымъ называютъ.
— Господа, сказала Инна, — мы вчера съ графомъ разсуждали, какъ бы заохотить аборигеновъ къ чтенію, и р?шили дать литературный вечеръ…. въ пользу б?дныхъ студентовъ вашего края; вы, конечно, примете участіе?
— Съ удовольствіемъ, сказалъ Лукошкинъ, — у меня кстати посп?лъ уже очеркъ зд?шняго народнаго быта…
— Да что читать-то? возразилъ Коля, — скоро ли мы доживемъ до того времени, когда позволятъ Герцена…
— Да скоро ужь и позволятъ, усм?хнулся Русановъ: — больше опошлиться нельзя…
— Ну, а вы принесете свою лепту?..
— Н?тъ, увольте; у меня отъ этой литературы ужь голова трещитъ…
— Напрасно! подтрунивала Инна:- Такъ и пор?шили ничего не читать, чтобы голова всегда св?жа была?..
— Такъ и пор?шилъ, отв?тилъ съ неудовольствіемъ Русановъ, подавая ей накидку.
— И такъ до общаго свиданія, проговорила она, кивнувъ имъ головкой.
XIV. Жаръ крови
Съ удвоеннымъ рвеніемъ принялся Русановъ за д?ла. 'Чижиковъ, глядя на него, и самъ сталъ усердствовать и работать на славу. Старые служаки только переглядывались.
— Столичная штучка, а натка поди! говорилъ взъерошенный столоначальникъ.
Поручили Владиміру Ивановичу исправлять должность секретаря; предс?датель сталъ относиться къ нему съ уваженіемъ; молодые писцы въ кл?тчатыхъ невыразимыхъ, съ бородками и эспаньйолками, души въ немъ не чаяли. А онъ съ каждымъ днемъ становился грустн?й, да грустн?й. Пока въ присутствіи, не даетъ себ? ни минуты свободной, читаетъ указы, пров?ряетъ докладныя записки; если своего д?ла н?тъ, у другихъ возьметъ; а домой придетъ, сидитъ на диван? скучный, скрипку возьметъ, фантазируетъ.
— Что вы это, Владиміръ Иванычъ, все такое жалостное поигрываете? Али пора пришла? спросилъ разъ Пудъ Савичъ, внося ему св?чи на столъ.
— Какая пора?..
— Изв?стно-съ, пора молодцу жениться, пора ?хать со двора…
— Н…да, вотъ какая! проговорилъ Русановъ какъ-то на двое.
Однажды, возвратясь изъ палаты, онъ нашелъ на стол? оясьмо, только что пришедшее съ почты. Онъ тотчасъ же узналъ почеркъ.
'Если вы не прі?дете къ 30-му августа, я сочту всю вашу дружбу громкою фразой, и поб?да останется за мной. Побалуйте новорожденную Инну.'
— Которое нынче число? спрашивалъ Русановъ, входя къ хозяину.
— Двадцать седьмое-съ…
— Пожалуста, добр?йшій Пудъ Савичъ, распорядитесь, чтобы завтра мн? были лошади готовы…. Наймите, — и Русановъ обнялъ изумленнаго хозяина.
— Къ дядюшк? отправляетесь погостить?
— Погостить, погостить, весело отв?тилъ Русановъ.
Вернувшись въ кабинетъ, онъ для чего-то старательно убралъ на стол? безд?лушки, потомъ взялъ листъ почтовой бумаги, и сталъ писать.
'Помнится, я об?щалъ теб?, милый другъ, подробно писать тотчасъ по прі?зд?. И вотъ только теперь собрался. Читай, удивляйся, но не подражай! Я такъ счастливъ въ эту минуту, такъ счастливъ, что не под?литься не могу. Сейчасъ только получилъ очаровательное письмо… отъ нея. Перечитываю въ сотый разъ, и все новый смыслъ, новое значеніе! Испытывала ли ты то чувство, когда, говорятъ, камень сваливается съ плечъ? Но, такъ ты ничего не поймешь. На счастье или на б?ду, я нашелъ въ черноземной почв? Украйны алмазъ чист?йшей воды (см. руководство къ минералогіи). См?іся, см?йся, я и самъ см?юсь, что въ угоду теб? пишу такимъ высокимъ слогомъ. Представь себ? Грёзовскую головку… Впрочемъ искони изв?стно, хоть ты и 'живописица преславна,' какъ ни представляй, ничего не выйдетъ! Каюсь, veni, vidi, victus sum…
'Вижу отсюда твое строгое лицо, въ которомъ одни глаза ум?ютъ зло улыбнуться; вижу, какъ ты опускаешь руку съ письмомъ, задавая себ? вопросъ: читать ли дальше… Какъ? А международное право? А далеко ли подвинулась ваша магистерская диссертація? Чортъ ихъ дери! Я буду однимъ изъ многихъ — вотъ и все! Ты и представить себ? не можешь какъ хорошо быть однимъ изъ многихъ…
'Бронскій зд?сь, чудитъ по прежнему. Что это такое? Врожденная ли неспособность понимать д?йствительность, или упорное проведеніе въ жизнь доктрины его во что бы то ни стало? Это, вотъ, теб? задача!
'А знаешь что? Не придетъ ли теб? фантазія къ осени-то, какъ бывало, эмигрировать изъ Москвы? Несись сюда: край преинтересный по части ландшафта и жанра. Можетъ-быть палящіе лучи юга разогр?ютъ твое мраморное сердце! Пожелай усп?ха въ предстоящемъ р?шительномъ объясненіи твоему преданному другу Владиміру Русанову. 1862 г. 27 августа.'
На конверт? Русановъ написалъ адресъ: 'ея высокоблагородію, Мальвин? Францовн? Штейнфельсъ. Въ Москву. На Молчановк?, въ приход? Николы что на Курьихъ Ножкахъ, въ собственномъ дом?. Весьма нужное.'
Наконецъ, наступилъ день, котораго такъ томительно ожидалъ молодой челов?къ, — день рожденія Инны. Какъ длинна казалась ему дорога! Какъ онъ ухаживалъ на станціяхъ за смотрителями, старостами, боясь, чтобы какъ-нибудь не было задержки! Но вотъ наконецъ и дубовая роща, вотъ и покатый берегъ пруда, и соломенная крыша мелькаетъ въ саду. Какъ все это мило! словно и деревья обрадовались его прі?зду, киваютъ в?твями и перешептываются. И воздухомъ-то этимъ вольн?е дышится! Онъ остановилъ ямщика у плетня, далъ ему лишній полтинникъ, перел?зъ черезъ загородь, и пошелъ садомъ. На поворот? аллеи слышались веселые голоса; онъ остановился за кустомъ, чтобы перевести духъ. На встр?чу ему шелъ графъ подъ руку съ Юленькой; на ними Инна, довольная, улыбающаяся, въ б?дой вышитой шелками сорочк?, черной атласной юпк? и черевикахъ. Черные волосы падали на спину двумя косами перевитыми лиловою лентой; на ше? блест?ло коралловое ожерелье. У Русанова зарябило въ глазахъ, и онъ, какъ шальной, здоровался съ ними, перевирая имена…
— Ага, испугались! сказала Инна, грозя ему:- ну теперь р?шительно не пом?стимся! Владиміръ Иванычъ непрем?нно опрокинетъ лодку; по?зжайте, отважные мореплаватели…
Графъ, поддерживая Юленьку, сталъ опускаться къ пруду.
— А вы извольте занимать новорожденную; сегодня я совершеннол?тняя, и потому желаю
