— Осерчалъ вдругъ ни съ того, ни съ сего, говорилъ Чижиковъ. — Я, говоритъ, съ кляузниками служить не желаю… Это про Ишимовское д?ло, изводили слышать?…
— Да, я о немъ-то и пришелъ говорить. д?ло нечистое…
— Помилуйте! Чистое, святое д?ло!
— То-есть съ вашей стороны…
— Разум?ется, духовное зав?щаніе подложно…
— Какъ же это было?
— Тутъ, изводите вид?ть, такая машина подведена, что и самъ чортъ концовъ не сыщетъ. Въ день его смерти управляющій ув?домилъ свид?телей; тутъ они на?хали съ докторомъ и, в?роятно, тутъ же и состряпали зав?щаніе-то. Какъ онъ хандрилъ посл?днее время, такъ управляющій почти что и не отходилъ отъ него… А посл? ужъ судебный сл?дователь съ понятыми…
— Но, послушайте, зав?щаніе пом?чено двумя днями раньше смерти…
— Да онъ всю нед?лю гостилъ у Бобырца, пилъ безъ просыпу, да въ отъ?зжемъ пол? гарцовалъ. ?едька до?зжачій вид?лъ, какъ онъ и съ лошади-то слет?лъ головой въ пень; подб?жалъ къ нему, а тотъ только бормочетъ: ату его! ату его! Да тутъ Богу душу и отдалъ… Домой-то ужъ мертваго привезли, а людямъ сказали, что пьяный…
— Да вы почему знаете?
— А у Катеньки тамъ кормилица изъ прежнихъ дворовыхъ, старушка, она къ вамъ и приб?жала: ?едосьевна, а ?едосьевна!
Чижиковъ зажегъ св?чку, въ комнату вошла сгорбленная старуха, мать столяра; теперь она ходила въ чепц? и платк?, и лицо еще больше сморщилось; она все перебирала губами и моргала желтыми глазками.
— Садись-ка, разскажи барину, какъ тебя тамъ допрашивали?
— Допрашивали, кормилецъ, допрашивали, говорила старуха разбитымъ голосомъ, покачивая головой. — Это генералъ, что ли, молодой, да сердитый такой! Затаскаемъ тебя, говоритъ, совс?мъ затаскаемъ…
— Ну, а ты что?
— Что жь я? Куда мн? на старости л?тъ! Вся ваша воля, говорю, знать не знаю, в?дать не в?даю… Ну, такъ и писали все что-то… А это управляющій-то, жидовъ сынъ, посм?ивается, таково бойко отв?чаетъ: еще кой-кого изъ дворовыхъ допрашивали… Гд? мн?? Не могу говорить, а вотъ передъ истиннымъ св?томъ вид?ла, сама вид?ла, какъ его, соколика-то моего, съ охоты привезли…
Старушка засморкалась и расплакалась.
— Вонъ оно ч?мъ пахнетъ-то? слышите? говорилъ Чижиковъ. — Ну, полно, ?едосьевва, есть объ комъ убиваться!
— Родимый ты мой, я его эвотъ какого еще на рукахъ носила, выходила, выкормила соколика вонъ на како д?ло… Каково мн?!
— Такъ-то, говорилъ Чижиковъ, — маленькаго челов?ка не долго обид?ть; кто за него заступится? Безъ всякаго суда, такъ, здорово живешь, ступай въ отставку!
— Будьте покойны, говоритъ Русановъ, — я все объясню Доминову…
— В?дь что обидно-то, пока нуженъ былъ челов?къ, всякій заискивалъ: Митрій Митричъ, любезн?йшій Митрій Митричъ, почтенн?йшій Митрій Митричъ! А какъ б?да надо мной стряслась, вс? словно въ воду окунулись…
— Такія-то д?ла, и безъ того-то подъ старость неможется, и бол?знь-то, и силъ-то н?тъ, а тутъ еще горе-горюшко, говорила старуха Катеньк?.
— Нельзя ли похлопотать, Владиміръ Ивановичъ? Сына у нея въ острогъ взяли.
— Въ острогъ? переспросилъ Русановъ.
— Изволишь вид?ть, ваше благородіе, заговорила старуха, — д?лалъ онъ каку-то, прости Господи, машину что ли… Изв?стно молодость, нельзя не прихвастнуть; взялъ да свое имя-то на ней и выр?залъ; а тамъ этими машинами какія-то книги отпечатали, узнали про то, взяли его да въ острогъ….
— Опять станки…! вскрикнулъ Русановъ. — Кто жь ихъ заказывалъ?
— Кто жь его знаетъ, баринокъ прі?зжалъ какой-то, только два раза и былъ, фамиліи не сказалъ. Хозяйка-то теперь какъ убивается, д?ло молодое, только бы пожить еще… — Опять заплакала старуха, вытирая глаза концомъ темнаго платка.
Русанову становилось невыносимо. Онъ еще успокоилъ Чижикова и пошелъ домой. Дома, хозяинъ Пудъ Савичъ подалъ ему пригласительный билетъ на сговоръ, им?ющій быть у купца Полозова; нев?стой была дочь его, женихомъ — Доминовъ. Русановъ погляд?лъ на часы, еще только восемь; ему показалось, что не ст
'Въ чемъ же большее оскорбленіе величества, думалось ему, — въ глупой п?сн? недоучившагося мальчишки или въ этомъ самоув?ренномъ по титул? прошеніи?'
Въ дом? Полозова еще съ утра поднялась возня. Въ парадныхъ комнатахъ натирали полы, горничныя снимали чехлы съ мебели; кучеръ, стоя на подставной л?стниц?, обжигалъ св?чи въ огромной хрустальной люстр?.
— Что это у васъ нон?? спрашивали полотеры:- кажись у васъ эвти покои разъ въ годъ отворяются?
— Хозяинъ, чу! дочку выдаетъ, говорили горничныя, разв?шивая по ст?намъ салопы и платья; по столамъ раскладывались б?лье, подушки, шитыя од?яла, словомъ, все приданое нев?сты. Часовъ съ семи вечера стала съ?зжаться родня. Купцы входили, крестясь на три стороны и низко кланялись хозяевамъ; многіе крестились двуперстно. Сысой Абрамычъ Полозовъ, съ самодовольною улыбкой на лоснящемся лиц?, поглаживалъ бороду и выправлялъ медаль на красной ленточк?. Хозяйка, повязанная платочкомъ, чествовала гостей, сложивъ руки подъ дорогою шалью. Мущины садились въ рядъ по одной сторон? залы; женщины, осмотр?въ приданое, чинно разм?щались со другой. Въ ожиданіи жениха, тишина была несказанно….
Офиціантъ во фрак? и б?лыхъ перчаткахъ разносилъ чай, за нимъ ходилъ казачокъ, въ поддевк?, съ сухарями.
— Не обезсудьте, говорила хозяйка, кланяясь Авениру, прі?хавшему къ Полозову по торговымъ д?ламъ: — у насъ по старин?….
Вышла нев?ста, д?вушка л?тъ двадцати, необыкновенной б?лизны и румянца, вся въ брилліантахъ, въ кольцахъ, въ браслетахъ….
Прі?халъ Русановъ и заговорилъ съ Авениромъ о предполагаемой покупк? жел?за на заводъ. Тому только того и надо было….
— Славный баринъ! молодъ еще, все больше по ученому говоритъ, а ужь деньгу любитъ, коммерцію понимаетъ, говорилъ Полозовъ, подводя къ Русанову челов?ка среднихъ л?тъ, краснощекаго съ длинными усами; тотъ низко кланялся, юлилъ и такъ и напоминалъ поговорку: 'тише воды, ниже травы….'
— Господина Ишимова бывшій управитель, сказалъ Полозовъ, — д?льце у него есть….
— Позвольте им?ть счастіе познакомиться, говорилъ управляющій, забирая руку Русанова въ об? свои и прижимая къ сердцу: — не оставьте вниманіемъ…
— Очень радъ, сказалъ Русановъ, стараясь поймать его взглядъ, но это не удалось; глаза управляющаго, масляные и гляд?вшіе слегка изподлобья, такъ и б?гали, ни на секунду не позволяя себ? остановиться…
— Если позволите, я изложу вамъ….
— Н?тъ, вы прі?зжайте въ присутствіе, тамъ и переговоримъ…
Тотъ униженно поклонился и отошелъ.
