— Тонинъ…
— А! Ну, что же?
— Онъ… им?лъ несчастіе попасть… въ тюрьму.
— Туда и дорога!
Русановъ вытаращилъ глаза.
— Такимъ господамъ некуда больше и д?ваться, прибавила она, вставая.
— Какъ же это? Онъ просилъ, онъ былъ такъ ув?ренъ, что вы примете въ немъ участіе…
— Я? За кого жь онъ меня считаетъ? За сообщницу въ его подлостяхъ?
— Извините, сказалъ Русановъ, поклонился и вышедъ.
'Да это просто арабскія сказки,' думалось ему всю дорогу.
На другой день Русановъ сообщилъ все это Доминову и просилъ его сов?та.
— Охота жь вамъ ввязываться въ такія передряги, сказалъ тотъ. — Вотъ такъ-то вы и попадаетесь…. Ну, какъ это васъ угораздило?
— Что такое? спрашивалъ Русановъ.
— Да, вы и въ самомъ д?л? ничего не знаете; а мн? на дняхъ полицеймейстеръ со секрету такую штучку сообщилъ… Сказать разв?? Честное слово, что это останется между нами?
— Честное слово.
— Вы подъ присмотромъ полиціи, шепнулъ Доминовъ. У Русанова и руки опустились.
— Это ничего, успокоивалъ Доминовъ, — узнаютъ васъ и все кончится; я и самъ сд?лалъ все что могъ, но будьте осторожны впередъ.
Въ голов? Русанова царствовалъ полн?йшій хаосъ, когда онъ возвратился изъ присутствія; но онъ съ какимъ-то ожесточеніемъ выдумывалъ новыя гипотезы, терялся въ сотняхъ плановъ, и ни на одномъ не могъ остановиться. Задавъ себ? задачу, во что бы то ни стало, добиться толку въ очевидной интриг?, Русановъ остановился на той мысли, что тутъ не обошлось безъ Бронскаго. Припоминая студенческіе годы, онъ еще бол?е уб?ждался въ справедливости своего предположенія: графъ всегда д?лался коноводомъ всякаго безпорядка. Вліяніе Бронскаго на Колю было не безызв?стно Русанову; литографія также не была ему новостью; онъ слышалъ лестные отзывы Бронскаго объ Езинскомъ; этотъ намекалъ ему на участіе важныхъ лицъ. Итакъ игра перешла въ серіозную ставку; эти люди раскидываютъ с?мена смутъ не на словахъ только, а пользуясь вс?ми средствами, какія доставляли имъ образованіе, богатство, положеніе въ обществ?, служебныя связи. Но какая ц?ль? Онъ р?шительно терялся; высказывать же свои предположенія въ обществ? онъ не р?шался, не им?я никакихъ доказательствъ.
Вечеромъ прі?хала Ниночка и вспорхнула къ нему въ комнату, какъ всегда, беззаботная, беззав?тная.
— За что жь это вы дуетесь? прощебетала она, опускаясь въ кресло. — Экая важность! разсуждала она:- засадили челов?ка; мало ли ихъ сидитъ по св?ту-то? Обо вс?хъ плакать, слезъ не хватитъ!
— Ниночка! Съ к?мъ особенно близокъ былъ Езинскій?
— Съ Полькой Лисевичъ…
— Надо сд?лать посл?днюю попытку. Побывай у ней, осмотри ее комнату…. И если найдешь какія- нибудь бумаги, сейчасъ ко мн?!
— Эва! Да она вчера еще у?хала изъ города, даже никому не сказалась; ее теперь съ собаками не сыщешь….
Русановъ пов?силъ голову.
Ниночка положила ему руки на плечи и гляд?ла въ глаза.
— Да что ты и впрямь въ дураки записываться собрался? Прикажете васъ веселить?
Она схватила со ст?ны скрипку, и перебирая по струнамъ, какъ на гитар?, зап?ла:
Русановъ поднялъ голову и улыбнулся. Она еще проворн?й ударила по струнамъ…
Вскочила, прыгнула на диванъ, съ дивана на столъ, оттуда на комодъ и залилась звонкимъ см?хомъ, надъ своими ли прод?лками или надъ Русановымъ, неизв?стно. Онъ подошелъ и обнялъ ее.
— Спаси меня хоть ты! Спаси меня отъ сумашествія!
— Вотъ давно бы такъ! сказала она, спутывая ему волосы.
V. Еще бол?е запутанное д?ло
А дни все шли на днями. Владиміръ Ивановичъ каждый день ходилъ на службу, об?далъ, занимался д?лами, и ходъ обычной жизни нич?мъ зам?тно не нарушался. Точно также принимались въ регистратур? прошенія, жалобы, ц?лые томы д?лъ сдавались въ столы, шли къ докладу. Точно также жаловалась хозяйка Русанову на дороговизну припасовъ; чаще стала за?зжать къ нему Ниночка и болтовней отгоняла отъ него невеселыя думы.
Разъ Владиміръ Ивановичъ пришедъ въ присутствіе поздн?е обыкновеннаго. Чижикова не было. Онъ осв?домился у писцовъ; т?, усм?хаясь, сообщили, что была распеканка отъ начальства. Что между ними произошло, никто не зналъ; только Чижиковъ, не простясь ни съ к?мъ, ушелъ домой.
Русановъ довольно вяло ус?лся за работу, какъ вдругъ одно д?ло обратило все его вниманіе; оно недавно было прислано т?мъ присутственнымъ м?стомъ, куда посылалось за справками. Въ заголовк? значилось: д?ло о духовномъ зав?щаніи пом?щика * губерніи ** у?зда Акиндина Ишимова. Русановъ сталъ разсматривать это какъ грибъ выросшее д?ло и все бол?е приходилъ въ изумленіе. Тутъ было духовное зав?щаніе на благопріобр?тенную часть им?нія, составленное въ пользу его управляющаго Квитницкаго, представленное при прошеніи о ввод? его во влад?ніе. Русановъ взглянулъ на пом?тки, — оно было составлено нед?ли дв? спустя посл? дня рожденія Инны. Начиналось оно обычными словами: 'Находясь въ полной памяти и здравомъ разсудк?, и чувствуя приближеніе кончины…' Эпиграфомъ стояло: quid potui feci, faciant meliora potentes. Свид?телями подписались, между прочимъ, несостоятельный пом?щикъ, докторъ и отставной поручикъ. Зат?мъ въ объяснительныхъ рапортахъ нижнихъ инстанцій описывалось сл?дствіе, изъ коего оказывалось, что смерть Ишимова произошла отъ разрыва въ груди артеріи; медицинское свид?тельство было за подписью того же доктора. Русановъ чутьемъ юриста угадывалъ, что д?ло не совс?мъ чистое.
Онъ взялъ его домой, и вечеромъ отправился къ Чижиковымъ. Въ маленькой гостиной было темно, только полный м?сяцъ положилъ на полъ св?тлые блики оконъ: въ комнат? кто-то тихо всхлипывалъ.
— Кто тамъ? послышался голосъ Чижикова.
Русановъ насилу разгляд?лъ хозяевъ; они сид?ли рядкомъ на диван?; Катенька плакала.
— Что это вы? сказалъ Русановъ.
— Ахъ, Владиміръ Ивановичъ, васъ Богъ послалъ! Вы хороши съ Доминовымъ! Мит? вел?но въ отставку подавать…
