На другой день Русановъ по?халъ въ городъ, взявъ съ собой свои бумаги; вернулся поздно вечеромъ, привезъ какую-то книжечку; вс? сл?дующіе дни читалъ ее, чертилъ что-то, изучалъ….
Майоръ давно ужь пор?шилъ про себя, что ученые люди странны; что какъ ты тамъ ни старайся, а у нихъ все какъ-то навыворотъ выходить, и потому бол?е не тревожилъ племянника….
Съ конца января пошли оттепели, въ воздух? потянуло весеннею сыростью, потекли ручьи съ покатостей, запестр?ли п?жины чернозема по грязносинему насту….
Въ Горобцовскомъ хутор? и окрестныхъ селеніяхъ стоялъ кавалерійскій полкъ. Чернобровыя красавицы напропалую кохались съ ловкими Москалями; суровые домовладыки куликади съ ними на перепой; хозяйки угощали книшами, товчениками, варениками, всякою сдобой. Общему веселью не мало сод?йствовало то, что между новобранцами много было своихъ. Почти вс? стоявшіе на очереди угодили въ кавалерію. Изв?стно, что Малороссы искони считаются лучшими на?здниками; анекдотъ о хохл?, ?здившемъ на ординарцы, должно-быть не выдумка.
Въ день выступленія, Іоська прі?халъ проститься съ женой. Его тотчасъ окружили бывшіе товарищи съ благими пожеланіями…. жена его разливалась и причитала на всю улицу.
Но каково жь было изумленіе майора, когда племянникъ вошелъ къ нему въ полной походной солдатской форм?.
— Что жь это такое, Володичка, что это такое? едва могъ онъ выговорить…
— Я былъ ув?ренъ, дяденька, что это васъ поразитъ, а потому и молчалъ до времени….
— То-есть какъ же это поразитъ?
— Ну да вотъ, что, дескать, кандидатъ университета и хочетъ затереть свою карьеру солдатскою лямкой…
— Н?тъ, я не про то… что жь тутъ такого?
— Вы согласны? Хорошо, кабы вс? такъ думали! Пора бросить предразсудки, какого бы свойства они ни были.
— Да я не то… Какъ же это такъ?.. Богъ съ тобой!
— Дядееька, въ такое время нельзя удерживать, не сл?дуетъ, не честно…
— Экой ты какой! Отчего жь не сказать-то? Я бы самъ пошелъ; хлопоталъ бы въ тотъ же полкъ…
— Это и не ушло, дяденька, а теперь проводите меня, ?демъ…
— Кавуръ! вспомнилъ дядя, развеселившись:- ну, что жь, молодая косточка, пот?шься, пот?шься!
По?хали, взяли и Іоську съ собой.
— Смотри, Іоська-то молодецъ какой! удивлялся майоръ: — бравый солдатъ будетъ!
— Рады стараться, ваше благородіе! хватилъ тотъ.
— Слышишь? молодцы, право молодцы.
У Горобцовъ вс? удивились несказанно; усадили новобранца чай пить, только Юлія не показывалась.
Анна Михайловна принесла маленькій образокъ Св. Александра Невскаго, благословила имъ Русанова, пов?сила ему на шею, и сама расплакалась.
— Ну, прощай, Володичка, заговорилъ майоръ:- хот?ли мы съ тобой пожить, да видно не судилъ Богъ…
Русановъ торопливо всталъ, отзываясь, что забылъ кое-что приказать Іоськ?, и вышелъ на крыльцо; на самомъ д?л? онъ хот?лъ дохнуть св?жимъ воздухомъ, ему было тяжело…
Тамъ его встр?тила Горпина, веселая, радостная, и сперва объявила, что за Грицько пошелъ охотникъ, а потомъ, что панночка Юлія требуетъ его.
Юлія покоилась въ длинномъ кресл?, и съ принужденною улыбкой протянула ему руку.
— Скажите, что это на фантазія? спросила она посл? первыхъ объясненій.
— Тоска, отв?тилъ тотъ, слегка отворачиваясь.
— Неужели одно только и есть средство?
— Только… На народ? умирать весел?й.
— И никакой надежды?
— У меня? — Русановъ горько улыбнулся:- н?тъ есть; я думаю, что умирать на такомъ народ? какъ нашъ — все-таки весел?й ч?мъ жить съ такъ называемымъ обществомъ…. Прощайте, перервалъ онъ вдругъ, — дайте ключъ, надо положить на м?сто…
Русановъ досталъ изъ-за пазухи свернутую тетрадку и пошелъ въ комнату Инны; дверь скрипнула, уступивъ его рук?, видно давно не отворялась… Все было на м?ст?, какъ будто ничего особеннаго не случилось, какъ будто хозяйка пошла куда-нибудь и скоро вернется. Необыкновенный порядокъ р?зко бросился въ глаза Русанову: полъ чисто выметенъ, постель старательно оправлена, разбросанныя на стол? вещи подчинились законамъ симметріи. Русановъ грустно оглядывалъ б?лыя ст?ны, и вдругъ мускулы лица дрогнули; старинная вис?вшая на ст?н? сабля исчезла; осталась только черная шляпка гвоздя, сиротливо торчавшая на б?ломъ фон?….
И онъ, кр?пившійся до нельзя, не вынесъ этого мелочнаго намека на свою потерю; глубокое чувство выт?снило все условное… Онъ зарыдалъ; грудь конвульсивно сжималась, слезы лились солеными ручьями въ ротъ; въ голов? смутно верт?лась мысль: 'Ея правда… Намъ нельзя… сойдтись….'
Подъ окномъ грянули трубы, и полкъ потянулся черезъ улицу ровною ст?ной лошадей и людей… Русановъ сунулъ тетрадку въ столъ, выб?жалъ на крыльцо; тамъ вс? уже собрались; майоръ, Богъ знаетъ для чего, держалъ въ пол? поводья его лошади.
— Прощайте, дяденька, прощайте. Авениръ, прощайте, не держите меня.
Онъ ужь сид?лъ въ с?дл? и разбиралъ поводья, а они гляд?ли на него въ посл?дній разъ….
— Ну, смотри жь, не давай имъ спуску, заговорилъ майоръ.
У Юліи стукнула форточка, она выставила голову и крикнула:- Берегите себя!
Онъ махнулъ рукой и поскакалъ. Вс? словно замерли, глядя ему всл?дъ; вотъ онъ примчался къ своей шеренг?, примкнулъ къ Іоськ?, ?детъ рядомъ съ нимъ; м?рно вторятъ копыта маршу на трубахъ….
Русановъ глядитъ вокругъ себя: все знакомыя м?ста; вотъ у этой березы они сид?ли на душистомъ с?н? и толковали о новой жизни, закипавшей по селамъ; передъ ними или передъ нимъ по крайней м?р? открывалась св?тлая будущность…. Вонъ тамъ, заплетая в?нокъ изъ полевыхъ цв?товъ, она въ первый разъ пожала ему руку въ отв?тъ на мечты о труженичеств? въ пользу народа… Вонъ въ той чащ? разсказывала ему свою исторію… Все это скоро вернется, и листья зашумятъ, и цв?ты запестр?ютъ по лугамъ, и с?но будетъ также мягко, также душисто… Стоявшіе на крыльц? вид?ли какъ онъ огляд?лъ всю окрестность жаднымъ взглядомъ, будто хот?лъ унести ее съ собою, и махнулъ имъ фуражкой; они отв?чали платками; вотъ передовые повернули за церковь, вотъ и онъ за ними; они все еще смотр?ли на задніе ряды, точно они составляли часть его; наконецъ и т? скрылись… Маршъ все слаб?е и слаб?е… Замолкла музыка, а стоявшимъ на крыльц? все чудились тихіе, отрывистые звуки.
В. Клюшниковъ.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПЕРЕЛОМЪ [3]
I. Въ мор?
Въ одной изъ каютъ парохода, державшаго на Венецію, мужская компанія шумно ужинала a la fourchette. Въ конц? стола сид?лъ Бронскій съ двумя Поляками въ національныхъ костюмахъ. Подл? него развалился Леонъ, л?ниво пом?шивая свой грогъ. Молодой гарибальдіецъ, въ красной рубах?, съ жаромъ объяснялъ отставному зуаву позицію Аспромонте, разставляя по скатерти стаканы и обдавая собес?дника
