плыли вм?ст? съ берегами; весеннее солнце обдавало осл?пительными блестками мутныя волны, б?лые мундиры австрійскихъ солдатъ, попадавшихся на каждомъ шагу и мокрыя весла гондольера.
— Эй, Верро! обратился къ гондольеру Бронскій:- ты ненавидишь Австрійцевъ? Хочешь съ ними драться?
— Ohime, signore! я взялъ два билета въ лотере?, они непрем?нно выиграютъ…. Я такъ много проигралъ, что эти нав?рное выиграютъ….
— А что лучше: выиграть десять тысячъ гульденовъ или освободить Венецію?
— O, signore, какое же сравненіе?
— Венеція? Да? вступилась Инна.
Гондольеръ погляд?лъ на нее съ безсмысленною улыбкой простака.
— Какъ Венеція? Что жь я съ ней буду д?лать? Опять верт?ть веслами….
— Тогда не запретятъ п?ть баркаролы, острилъ графъ….
— Che beni! засм?ялся лодочникъ.
— До такой степени развратить народъ! съ негодованіемъ проговорила Инна.
— Ужь и весь народъ? переспросилъ Бронскій.
Мысли Инны были далеко… Стали ей представляться низенькія хатки, запахъ моченой пеньки, котораго прежде она переносить не могла, звуки очеретяной сопилки, блюдо вареной пшенички; раскинулся старый, заглохшій садъ, заскрип?ли старинные часы…
'Скоро ли? скоро ли?' думала она, безсознательно глядя на катившуюся подъ ногами воду, и казалось ей, что она замерла на м?ст?, а берега быстро мчатся мимо….
III. Самый новый складъ ума
Глухо стучатъ вагоны, подпрыгивая на связяхъ рельсовъ Венеціянско-В?нской жел?зной дороги, окрестности такъ и мелькаютъ мимо окна, застилаемаго иногда густою струей пара. Инна читаетъ газеты, протянувъ ноги на незанятую скамью. Леонъ смотритъ въ окно, изр?дка взглядываетъ на сестру, словно собирается заговорить; лицо ея спокойно, только брови иногда сдвигаются, да глаза начинаютъ смотр?ть неприв?тливо, а тамъ опять серіозная сосредоточенность.
— Вотъ мы скоро и кончимъ наши странствія, началъ онъ.
— Да и пора! Надо?ло ужь….
Леонъ пытливо погляд?лъ на нее.
— Теб? не хот?лось бы остаться гд?-нибудь? Ни одинъ городъ не нравится?
— Везд? одно и то же, махнула она рукой.
— Да разв? можетъ что-нибудь занять меня, кром? нашего д?ла?
— Будто оно одно на св?т??
— Одно; безъ него ничто не въ прокъ. Ну, совс?мъ теперь?
— Совс?мъ, сказалъ Леонъ, отворачиваясь къ окну.
По?здъ сталъ замедлять ходъ и остановился на дебаркадер?. Леонъ отошелъ къ локомотиву; гляд?лъ какъ воду качаютъ; машинально закурилъ сигару, а самъ думалъ: 'Ничего не сд?лаешь…. Ее спасетъ разв? чудо какое….'
— Я не знаю, что мн? д?лать съ графомъ, говорила она, вернувшемуся Леону, какъ только по?здъ двинулся.
— А что?
— Онъ…. Ты не см?йся, онъ не на шутку за мной ухаживаетъ….
— Ну, такъ что же? проговорилъ Леонъ, хмурясь,
— Помилуй! Онъ — влюбленный, это ни на что не похоже.
— Что жь онъ, не челов?къ?
— Почти что н?тъ; есть ли въ немъ хоть капля эгоизма? Вс? его дни, б
Леонъ н?сколько времени колебался, потомъ будто ухватился за какую-то мысль.
— Инночка, если ты его такъ высоко ставишь, почему не отв?чать на признаніе? Не в?къ же ты проживешь такъ.
— Я не ручаюсь за это; но видишь, Леня, если мн? ужь не уберечься отъ этой б?ды, такъ я отдамся такому челов?ку, который бы понялъ меня вполн?, чтобы мы шли совершенно объ руку…. Я этимъ шутить не нам?рена….
— Ну, а съ графомъ ты не рука объ руку идешь теперь? сказалъ онъ, наблюдая за выраженіемъ ея лица.
— До изв?стной черты только, а тамъ мы круто разойдемся; я пока д?йствую съ нимъ заодно, потому что такъ нужно.
— Зач?мъ?
— Скажи мн? твою давешнюю мысль, и я теб? скажу…
— Инна! Инна! Что это? Даже между нами недов?ріе?
— А! Не хочешь? И я не могу… Прости меня; мн? горько, я теб? не в?рю…
— Я сомн?ваюсь въ усп?х? нашего д?ла… Довольно этого?
— И я тоже…. Но ужь и сомн?нія н?тъ, что мы съ тобою въ разныя стороны глядимъ….
Всю дорогу тянулось принужденное, тяжелое молчаніе; Инна уткнулась въ газеты; Леонъ гляд?лъ въ окно.
— Что ты д?лаешь? вскрикнула она вдругъ:- разв? можно высовывать голову? Ну, встр?чный по?здъ?
— Ты ли это говоришь? отв?тилъ онъ съ грустною улыбкой:- сама почти на в?рную смерть идетъ, а за другихъ боится….
— Такъ не изъ любопытства же, что тамъ будетъ… Не изъ ухорства….
На станціи Бронскій былъ пораженъ бл?дностью и разстроеннымъ видомъ Леона.
— Вы нездоровы? спросилъ онъ.
— Случалось вамъ, графъ, л?чить больнаго друга, и только больше вредить ему? можетъ-быть, убивать л?карствомъ?
— Вы р?шительно нездоровы, проговорилъ графъ, безпокойно осматривая его.
— Н?тъ, значитъ не случалось, проговорилъ Леонъ, отходя къ буфету.
— Что съ нимъ? Онъ бредитъ на яву, говорилъ Бронскій Инн?. — Да вы съ нимъ повздорили?
— О, н?тъ! во всемъ, что мы ни говорили, удивительное согласіе, проговорила она съ усм?шкой, и пошла въ вагонъ, нап?вая въ полголоса:
Прі?хали на В?нскую станцію. Инна прыгнула на платформу прямо въ объятья Коли, поздоровалась съ нимъ, при чемъ онъ не утерп?лъ, чтобы не похвастаться подстриженными усами, и протянула руку Езинскому. Стоявшая съ нимъ подъ руку дама въ мантиль? сверхъ желтаго платья и голубой шапочк?, подошла къ ней.
— Здравствуй, Инна! Узнала?
— В?рочка!
— Постой, дай на тебя погляд?ть! Перем?нилась, очень перем?нилась! Joseph, поди сюда, посмотри, какъ она перем?нилась!
— Я? Ч?мъ же? говорила Инна, здороваясь съ Езинскимъ.
— Ум?рьте ваши восторги, сказалъ Бронскій, — тутъ не оберешься соглядатаевъ.
— Напротивъ, сказалъ Езинскій, — пойдемъ по улиц? и будемъ говорить по-русски: никто не обратитъ
