спустить родимое гн?здышко.
Русановъ тоже не заговаривалъ бол?е; онъ задумывалъ широкій планъ, осматривалъ его со вс?хъ сторонъ, колебался, соображалъ, и наконецъ, входя въ комнаты, спросилъ дядю, не знаетъ ли онъ, когда ?детъ Чижиковъ?
— А вотъ съ?зди завтра, самъ узнаешь…. Ты что-то совс?мъ забылъ его. Онъ жалуется, что съ т?хъ поръ какъ онъ сос?дъ нашъ, и въ глаза тебя не видалъ.
IV. Добрыя души
Поутру Владиміръ Ивановичъ вел?лъ ос?длать свою лошадь и отправился на Ишимовскій хуторъ. Еще дорогой поразила его перем?на прежней, барской обстановки. Не вдалек? отъ усадьбы, на м?ст? конюшни, заставленной бывало рысаками, б?л?ла новая крупорушка; въ отворенную дверь видн?лась пара сытыхъ воловъ, ходившихъ по кругу машины; садъ обнесся прочною, живою изгородью; у воротъ лаяла ц?пная собака; тамъ и сямъ по двору выросли клумбы цв?товъ; въ окнахъ сквозили драпри; на крыльц? лежала чистая цыновка. Отовсюду в?яло порядкомъ, домовитостью, женщиной.
— Давно васъ ждемъ, дорогой гость! встр?тила Русанова Катерина Васильевна:- что-й-то какъ засп?сивились!
— Да какъ же вы пополн?ли, похорош?ли! говорилъ тотъ входя за ней въ уютную гостиную:- по лицу видно, что вы и здоровы, и покойны, и счастливы, на сколько это возможно.
— Даже больше, улыбалась она, полвигая ему мягкое кресло, и сама ус?лась визави, оправляя плотное шелковое платье.
Вошелъ Чижиковъ. Русанову показалось, что онъ не то выросъ, не то побрился; что-то и въ немъ произошло особенное. Онъ бросилъ соломенную шляпу на старое фортепіано и весело поздоровался съ Русановымъ.
— Остатки прежней роскоши, пояснилъ онъ, зам?тивъ брошенный гостемъ взглядъ на ветхій инструментъ, — должности своей бол?е не исправляетъ, но пользуется почетнымъ угломъ, какъ товарищъ въ годину испытаній, продекламировалъ онъ, переглянувшись съ женою.
— Я слышалъ, вы изъявили желаніе служить въ Царств? Польскомъ, заговорилъ Русановъ, — такъ я хочу предложить вамъ ?хать вм?ст? до Варшавы.
— А вы тоже…. служить?
— Н?тъ, я такъ…. — И Русановъ, немного смутившись, обратился къ Катеньк?:- вамъ в?дь скучно будетъ безъ него?
— Н?тъ, отв?тила та, — мн? такъ пріятно будетъ заняться улучшеніями къ его прі?зду, а ужь ждать- то, ждать какъ буду.
— Вотъ и достойный представитель семейнаго счастія, вскрикнулъ Чижиковъ, указывая Русанову на вб?жавшаго стремглавъ трехл?тняго пышку. Весь раскрасн?вшись, растрепанный, онъ такъ и кинулся съ звонкимъ см?хомъ на кол?ни къ матери. За нимъ ковыляла старая ?едосьевна.
— Мама, няня не пускаетъ гуль-гуль! жаловался мальчуганъ.
— Что такое, ?едосьевна? улыбалась Катенька, причесывая крошку.
— На голубятню, барыня, какъ есть на самый верхъ зал?зъ было, шамкала старуха.
— Не надо, упадешь, бо-бо! ласково журила мать.
— Не надо, бо-бо! повторилъ тотъ и занялся деревяннымъ гусаромъ, а потомъ началъ вс?хъ ув?рять, что это дядя.
— Какой дядя? спросилъ Русановъ.
— О! отв?тилъ тотъ, и уставился на него пальцемъ.
— Какъ его зовутъ?
— Митрій Митричемъ, батюшка, зашамкала няня, — вонъ по д?ду да по отцу; и у самого д?тки будутъ, все первенькаго-то Митрій Митричемъ звать будутъ. Да, легко ли вс?хъ выходила! Катенька-то давно ли сама такая была, а вотъ привелъ Богъ и внучка носить.
— Ну, завралась старуха, сказалъ Чижиковъ, — а и впрямь она намъ почти что родная. Пойдемте-ка, Владиміръ Иванычъ, до об?да я вамъ хозяйство наше покажу.
Онъ повелъ гостя на птичный дворъ; старые знакомцы-корольки терялись въ куч? кохинхинокъ, брамапутръ, инд?екъ; и вся орава съ клохтаньемъ и кудахтаньемъ обсыпала хозяина. Онъ сорилъ имъ хл?бъ, подалъ ломоть тирольской коров?, флегматически смотр?вшей черезъ загородку; та протянула морду, фыркнула, вернула раза два языкомъ и принялась жевать подачку. Потомъ Чижиковъ провелъ Владиміра Ивановича фруктовымъ садомъ, съ зав?шенными с?тью деревьями, на крутой обрывъ; подъ нимъ тянулись золотистыя жнивья, пестр?вшія скирдами. Чуть слышано звен?ли п?сни крестьянъ, развозившихъ снопы.
— Все в?дь самъ устроилъ, говорилъ Чижиковъ, потягиваясь на дерновой скамь?, - какъ прі?хали-то мы сюда, ни кола, ни двора не было.
— Честь и слава! проговорилъ Русановъ, довольно равнодушно.
— Да, великое д?ло — собственность, обезпеченность, продолжалъ Чижиковъ, съ зам?тнымъ самодовольствомъ:- говорятъ челов?къ туп?етъ отъ нея, жир?етъ…. Вздоръ! Лучше челов?къ становится, д?ятельн?й! Есть что защищать, есть о чемъ хлопотать; средства есть, наконецъ, посвятить себя безкорыстной д?ятельности, сознать долгъ гражданина.
'Такими людьми св?тъ держится', подумалъ Русановъ, и прибавилъ вслухъ:
— Смотрите-ка, кто это идетъ къ намъ. Кажется, Юлія Николаевна.
— Да, в?дь они съ Катенькой пріятельницы; сос?ди-то вс? оставили ее, не принимаютъ… ну, да вы челов?къ близкій, сами знаете. А Катенька съ ней по-прежнему…. Она теперь верхомъ ?здитъ; н?тъ-н?тъ, да и завернетъ къ вамъ.
— Здравствуйте, патріоты, какъ статскій, такъ и воинъ, здоровалась Юленька такъ весело, что Русановъ тотчасъ понялъ, какъ ей легко бываетъ въ этомъ дом?; понялъ и то, почему она стала у?зжать изъ своего на прогулки.
— Скоро вы ?дете, сос?дъ? осв?домлялась она,
— Хочется поскор?й, говорилъ Чижиковъ. Пов?рите, Владиміръ Ивановичъ, я челов?къ смирный, а до какой степени они меня озлобили своими прод?лками! Даже жалости я къ нимъ никакой не чувствую. Еще денька два и ?демте.
— И вы тоже? удивилась Юленька.
Русановъ кивнулъ головой.
Весь об?дъ Юленьк? было какъ-то неловко; она то заставляла себя шутить, то, не доканчивая начатой р?чи, задумывалась, такъ что вс? наконецъ зам?тили. Выйдя изъ-за стола, она тотчасъ опустила пажи амазонки и стала прощаться. Русановъ вызвался проводить ее, говоря, что ему нужно переговоритъ съ Авениромъ. Поднимая ее на с?дло, онъ почувствовалъ легкую дрожь въ ея рук?, и положилъ себ? не тревожить ея неум?стными разспросами. Но не усп?ли они отъ?хать полверсты, она пустила лошадь шагомъ и обернулась къ нему.
— Что, небось, завидно? сказала она, указывая хлыстикомъ на скрывавшуюся усадьбу.
— А то незавидно, отв?тилъ Русановъ.
— Кто жь вамъ м?шаетъ? проговорила она, зам?тно подд?льнымъ голосомъ:- взяли бы себ? жену, стали бы такимъ же семьяниномъ.
Русановъ молчалъ.
— Я понимаю васъ, продолжала она:- еще бы мн? васъ не понять! Мы оба надломаны. Говорятъ: 'битая посуда два в?ка живетъ'; да что толку? Но вотъ что, Владиміръ Иванычъ, какой толкъ и мыкаться-то?
— Никакого, отв?тилъ онъ.
— Зач?мъ же вы ?дете, живо перебила она.
— А зач?мъ мн? оставаться? Полгода еще, по крайней м?р?, л?читься надо; да наконецъ не в?къ же и воевать.
