Отец Михаил сдвинул брови и протестующе замахал руками:
— Но ты Господа не призываешь! Не Его именем ты показываешь чудеса! Не Его славы и торжества ради! Не Его в тебе сила…
— А сколько шарлатанов (всяких типа избранников и типа пророков) по всему свету Его именем совершают «чудесные исцеления», показывают стигматы, свидетельствуют о видениях — дурят нашего брата без зазрения совести! Что с того?! Батюшка, я по крайней мере не кощунствую.
Он помолчал и решительно подытожил:
— Что не от Господа, то от лукавого.
— Может быть, — признала я. — Но тогда я расскажу вам еще одну историю. Это случилось не со мной, с одним моим хорошим знакомым… Он вырос в очень хорошей семье, правильной семье, интеллигентной. Был послушным и прилежным мальчиком — до тех пор, пока в один прекрасный день не понял, что в его жизни слишком много скуки и слишком мало острых ощущений. В поисках этих пресловутых ощущений он примкнул к группе ребят, называвших себя сатанистами.
Отец Михаил перекрестился.
— Дальше было вот что. Их предводитель — назовем его так, однажды сказал, что в городе живет настоящая старая-престарая ведьма и в ее доме хранится книга, прочитав которую, можно получить власть — ни больше ни меньше — над силами преисподней. Он называл эту книгу сатанинской библией. И якобы это была настоящая библия, а не то, что можно без труда найти в Интернете, вроде сочинений ЛаВея. Зачем, спрашивается, эта книга дряхлой старухе, которая и так скоро отправится в ад? Друзья решили выкрасть книгу. Они следили за домом и, улучив момент, когда хозяйка вышла куда-то по делам, взломали дверь и принялись искать. Моего знакомого выставили снаружи «на шухере». Только вдруг ни с того ни с сего старуха объявилась в доме — мой приятель клянется, что в дверь не входил никто, кроме хозяйской кошки, — и прокляла воров. После чего стала звать на помощь, да так громко, что из соседних домов по выскакивали люди. Парни побежали врассыпную, никто не попался. Только в скором времени один из них выбросился из окна (в кармане у него нашли комиксы про Супермена), другой утонул в канаве, где воды-то было по колено, а с третьим и вовсе случилась странная история: куда бы он ни шел, всюду к нему подходили люди и говорили, что у него спина белая. Представляете? Весело, да? В общем, парень подвинулся умом и вскоре вздернулся. Мой приятель сделал выводы. Ему не хотелось безропотно ждать своей очереди, и он обо всем рассказал родителям. Родители под белы ручки отвели парня в церковь, где он слезно покаялся и все такое… Священник исповедал его и отправил на некоторое время пожить в монастыре в посте и молитве.
Вернулся он в город через год другим человеком. Поступил в институт, завел девушку. Но однажды к нему в дом постучали. На пороге возник человек с каким-то свертком. «Вы такой-то?» — «Я». — «Согласно завещанию гражданки Сидоровой Матрены Матвеевны после ее кончины вы вступаете во владение старинной книгой «Гастрономикон. Чудеса русской кухни» издания тысяча восемьсот такого-то года. Вот, получите, распишитесь». Человек ушел, а мой приятель распаковал сверток. Там действительно оказалась поварская книга, очень старая, в кожаном переплете. К книге прилагалась записочка, написанная аккуратным таким каллиграфическим почерком. Содержание было примерно такое: «Ты достоин этой Книги. Прими ее и будь моим учеником. Открой и читай». Мой приятель принялся листать ее. Ничего предосудительного — рецепты, рецепты, рецепты. «Возьмите фунт изюму и полфунта грецких орехов», — все в таком духе. А потом — как он рассказывал — что-то подтолкнуло его закрыть глаза. И тогда он увидел перед собой черные страницы с огненными письменами и осознал, что письмена ему понятны и что это та самая книга. На него накатила такая паника, что он закричал, и от крика книга загорелась. Понимаете? Он был инициирован через нее! Родители вызвали пожарных, а он побежал прямиком к знакомому священнику. Тот смекнул, что дело куда серьезнее, чем представлялось вначале, и поставил диагноз: одержимость.
Отец Михаил с сомнением нахмурился.
— Если хотите, — продолжала я, — я назову вам имя священника, я его знаю, и город, где происходили все эти события, тоже назову, и вы сможете убедиться, что я не лгу. — Отец Михаил лишь покачал головой, и я продолжила: — Словом, из моего приятеля изгнали какого-то беса, после чего он добровольно ушел послушником в монастырь, но бесовской способности зажигать пламя взглядом не утратил. Более того, он понял, что может контролировать проявления своего дара и что так дар можно использовать во благо. Но о природе этой способности ему по-прежнему ничего не было известно. Как и мне. Церковь не смогла дать ответ.
— Где сейчас твой друг?
— Вернулся в мир. Путешествует, как и я. Он остался примерным христианином. Посещает храм, блюдет посты и живет по заповедям. Утверждает, что на самом деле у него никогда и в мыслях не было становиться сатанистом, ему просто по юности и глупости хотелось попробовать запретного.
— Он тоже считает, что все должны стать такими, как он?
— Да. Нашелся человек, который объяснил ему, что с данностью не стоит бороться.
— Этот человек… тоже чародей?
— Да. И тоже христианин. Правда, лютеранин.
Смятение читалось в эту минуту в его глазах. Смятение, сомнение и… надежда.
— Мне надо будет поговорить об этом с епископом.
— А вот этого не стоит делать. Это тайна исповеди, — напомнила я.
— Дочь моя, — отец Михаил с натугой улыбнулся, — исповедь подразумевает покаяние, а ты в гордыне своей ни в чем не раскаиваешься. — Он убрал улыбку с лица и холодно повторил: — Не раскаиваешься.
— Выслушайте меня до конца. Я уже сказала, что
Вот теперь отец Михаил улыбнулся искренне:
— Вот видишь, ты нашла у другого в глазу соринку, а в своем не заметила бревна. Ты говоришь, что кто-то не пройдет испытания и возжелает славы или богатства; но ты-то, глупая, возжелала большего — вмешаться в замысел Божий! И смела думать, что преодолела все соблазны?
— А кто послал мне это испытание? Кто создал меня такой?.. Отец Михаил, а что, если Бог сам этого хочет? Давайте предположим, что так оно и есть. Что Он хочет, чтобы мы уподобились ему еще больше…
— Остановись на этом самом слове, — строго прервал меня священник. — Иначе мне все-таки придется причислить к твоим грехам кощунство.
— Но если все-таки… — не унималась я.
Отец Михаил поймал мой взгляд, и на краткий миг мне померещилось, что он меня сканит. Но если он и читал в этот момент чьи-то мысли, то только свои.
— Есть только один способ это выяснить. Инициируй меня.
Моего нового знакомого звали Андреем. Точнее, Андреем Гавриловичем, как он сам представился. И никаким электриком он, естественно, не был. Разве что в магическом смысле.
Когда суета улеглась, и мы оба вышли на улицу (уже светило солнце, и в полнеба переливалась радуга), я наконец рассмотрел его получше. Дядька лет сорока, крепко сложенный, чуть ниже меня; седоватые вьющиеся волосы, лицо без особых примет, вот только разве что глаза… Хамелеоны — прозрачные и холодные, кажущиеся то серыми, то вроде бы голубыми, то светло-карими; и взгляд совершенно телепатский. Вот только телепатом он не был — тут я бы поручился.
— Все-таки бывают чудеса, а? — Он весело сощурился, взглядом указав на радугу.
