Ответствовал Брахма: «Причина смятенья -
Подвижников малых дела и моленья.
Над кроткими ты посмеялся в гордыне, -
Отсюда явились и бедствия ныне.
От Кашьяпы мудрого, чистой Винаты
Рожден исполин, повелитель пернатый,
Отважный, стремительной мысли подобный,
Менять свою силу и облик способный,
Он взял себе Солнце и Месяц в охрану,
Задумал он: «Амриту ныне достану».
Отвагой с Гарудой никто не сравнится.
Свершит невозможное мощная птица!»
К богам, охранявшим напиток, с приказом
Пришел Громовержец, и мудрые разом,
С мечами из остро отточенной стали.
В кольчугах, готовые к битве, предстали.
Огнем пламенели их светлые лики,
Рождали огонь их трезубцы и пики.
Железные копья прижались к секирам.
Крылатые стрелы сверкали над миром,
И поле сражения сделалось тесным.
И плавилось, мнилось, на своде небесном.
На войско бессмертных, что высилось и латах,
Нагрянул внезапно владыка пернатых.
Гаруда могучие крылья расправил
И крыльями ветер подняться заставил,
Вселенную черною пылью одел он,
Незримый во тьме, над богами взлетел он.
Когтями терзал он богов без пощады.
Он клювом долбил их, ломая преграды.
Обрушились ливнем и копья и стрелы.
Но грозный Гаруда, могучий и смелый,
Ударов не чувствовал копий железных.
А боги бежали и падали в безднах.
Бежали премудрые, страхом объяты. -
Волшебной воды домогался пернатый.
Увидел он: пламя неслось отовсюду,
Казалось, - сожжет оно мир и Гаруду!
Гаруде служили крыла колесницей.
Он стал восьмитысячеклювою птицей.
На реки текучие взор обратил он,
И восемь раз тысячу рек поглотил он.
Он реками залил огромное пламя,
Свой путь продолжая, взмахнул он крылами,
За труд принимаясь великий и тяжкий.
Помчался он в облике маленькой пташки.
Кивая вода колесом охранялась,
И то колесо непрестанно вращалось,
Могуче, как пламя, ужасно, как битва,
А каждая спица - двуострая бритва.
Меж грозными спицами был промежуток,
А вход в промежуток и труден и жуток.
Но где тут преграда для маленькой птицы?
Ее не задели двуострые спицы!
На страже сосуда, в глубинах подподпых,
Увидел Гаруда двух змей превосходных.
Они подчинялись божественной власти.
Огонь извергали их жадные пасти.
Глаза их, наполнены гневом и ядом,
Смотрели на всех немигающим взглядом:
Такая змея на кого-нибудь взглянет. -
И пеплом несчастный немедленно станет!
Гаруда расправил могучие крылья,
Змеиные очи засыпал он пылью.
Незримый для змей, он рассек их на части,
Сомкнулись огонь извергавшие пасти.
