Из «Чарья-Гити»[337]

Перевод В. Микушевича

1 Пять ветвей[338] на чарующем дереве- теле. Время в мыслях царит, в этом зыбком пределе. Утвердишь Несказанное знанием точным, И Великое счастье окажется прочным. Величайшие подвиги тоже бесцельны, Если радость и горе людское смертельны. Опыт мнимый навеки отсечь постарайся! Окрылен пустотой, на нее опирайся! Я провидел незримое в явственных видах. Возносил меня вдох и поддерживал выдох. 17 Тыква-солнце; струною луна послужила; Зазвучала, запела великая жила. Несравненная лютня запела нежнее: Пустота многострунная чутким слышнее. В раздвоении гласные вторят согласным; Лучший слон[339] восхищен единеньем прекрасным. И поют, осчастливлены дланью нетленной, Тридцать две драгоценных струны во вселенной. Пляшет йог, неустанно богине внимая, Но трудна Просветленному пляска такая. 19 Бытие и нирвана, как два тамбурина; Дух с душою — кимвалы в руках властелина. Бубнам бить, ликованью в сердцах не кончаться; Канха[340] с Неприкасаемой вышел венчаться. В этом браке свое распознал он рожденье, Потому что приданое — освобожденье. Возвещает любовь, и любовь знаменует: Тьма ночная навеки в объятьях минует. Ею, Неприкасаемой, вознагражденный, Восприемлет он смысл, до рожденья врожденный.[341] 21 Ночью мышь залезает высоко-высоко.[342] Хочет мышь полизать сокровенного сока. Мышь — дыханье твое. Ты убийца дыханья, Чтобы впредь не сновать ему средь мирозданья. Повредив самому существу и основе, Мышь-дыханье грозит нашей сладостной нови. Мышь во мраке чернеет, ночами незрима, В небесах мельтешит, вожделеньем гонима. Умертви грызуна, покорись наставленью, И навеки положишь конец вожделенью. Усмири грызуна ради вечной основы, И навеки спадут вековые оковы. 22 [343]Бытие и нирвана — заманчивый морок. Ты в тенетах своих же! Так разве ты зорок? Мы навеки затеряны в непостижимом; Умирая, рождаемся в неудержимом. Жизнь и смерть лишены различительных знаков. Для живого и мертвого путь одинаков. Если смерти боишься ты, бойся рожденья! Может быть, заклинанья сильней наважденья? В этом мире подлунном и в мире небесном,[344] Постарев, умирают в обличье телесном. Жизнь к рожденью ведет или к жизни рожденье?[345] Перед этим вопросом бессильно сужденье. 31 [346]Исчезает сознание, дух исчезает; Затерявшись в неведомом, «я» ускользает. Бубном будит прозренье немые просторы; Аджадева парит безо всякой опоры. Серебрится луна, приподняв покрывало.[347] С ней сознанье, лишенное чувства, совпало. Наконец, пересилив природу людскую, Овладев пустотой, в пустоте торжествую. Так, не ведая больше ни страха, ни гнева, Навсегда бытие превозмог Аджадева. 40 [348]Человеческий разум коснеет в ничтожном, И спасения нет в благочестии ложном. Не для разума смысл, до рожденья врожденный, Несказанным от суетных чувств огражденный. Смысла нет в поученье твоем неустанном. Так зачем же беседовать о несказанном? Обесценено ложью любое реченье. Взял глухого немой на свое попеченье. Чем богат Победитель[349], проникнутый светом? Лишь глухому немой повествует об этом.
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату
×