Европейская поэзия XIX века

И заразительный.
Хвала красавице
Предусмотрительной!

Сычи премудрые,
В науках доки,
Чьи поучения
Не есть уроки,
И вы, что смотрите
С такой приязнью
На всех, страдающих
Водобоязнью,—
Займите рвенья
Для песнопенья:
Хвала красавице —
Венцу творенья!

ТРИДЦАТИПЯТИЛЕТИЕ Перевод А. Архипова

Мой Гросси, мне сегодня тридцать пять,
Со мной произошла метаморфоза,
Минули дни чудачеств и психоза,
Смиряет их теперь седая прядь.

Пора мне жизнь иную начинать —
Полупоэзии и полупрозы,
Еще милы мне светские курьезы,
И все ж милей покоя благодать.

А там, ступая тихо в темноте,
Смерть явится и скажет — час отмерен,
Придет конец житейской суете,

Но думаю, что труд мой не потерян,
Когда на гробовой моей плите
Прочтут слова: «Он знамени был вереи».

ДЖУЗЕННЕ ДЖОАКИНО БЕЛЛИ

Джузеппе Джоакино Белли (1791–1863). — Свои литературные силы Белли впервые испытал на общенациональном литератур, ном языке, но свое истинное призвание поэт нашел в сонетах, написанных на римском диалекте (о значении диалектных традиций в итальянской литературе см. выше, в заметке о творчестве К. Порты). Всего Белли написал почти две с половиной тысячи римских сонетов. Пережив в конце 40-х годов духовный кризис, Белли стал ревностным клерикалом и намеревался уничтожить своп сонеты; но они разошлись по рукам в десятках списков и остались в памяти у многих. Первое — шеститомное — издание сонетов Белли вышло посмертно, в 1886–1889 годах.

Белли говорил, что его цель — создать «памятник тому, что представляет собою сегодня римское простонародье. Передать римское слово таким, каким оно срывается с уст римлянина повседневно, без украшательства, без какого бы то ни было искажения». В его стихах нет авторской речи: это голос толпы, каждый сонет — отдельная реплика или рассказ человека из толпы, сценка из жизни Рима во всем ее разнообразии и пестроте. Сонеты Белли высоко ценил «русский римлянин» Н. В. Гоголь.

РОЖДЕНИЕ Перевод Е. Солоновича

Скажи, соседка, разве не дурной,
Кто сдуру дал себе на свет явиться?
Гораздо лучше было удавиться
Или зарезаться, — не спорь со мной!

Не струсит только, может быть, тупица,
Когда прочтет при входе в мир земной:
«Всегда в продаже перец и горчица
И счастье, прикрепленное слюной».

Все детство розга человека учит,
У молодых — завистников полно,
Приходит старость — несваренье мучит.

Хотя при нашей доле не до смеха,
Уж то одно, что живы мы, смешно,
Но это тоже слабая утеха.