С 1894 года остров стал японской колонией. До этого момента аборигены почти не имели дела с китайским населением, жизнь племен проходила без какого-либо влияния извне.
10 Там же, с. 6–7.
11 Там же, с. 4.
Изучение языка, материальной культуры, фольклора, системы социальных отношений аборигенов Формозы сулило богатейший материал для сравнительного анализа.
Н. А. Невскому уже были известны айны с их неразгаданной судьбой, он глубоко исследовал диалект и культуру островитян Мияко, своеобразного этнического заповедника, созданного самой природой. Поездка к цоу была не случайной. Невский помнил слова Штернберга о том, как важно изучить язык, богатейший фольклор, этнографию народов Индонезии, Филиппин, Формозы. Штернберг справедливо полагал, что такое изучение должно пролить свет на прошлое всех народов Океании, и в первую очередь — на происхождение айнов. Неуклонность, с какой Невский следовал наставлениям Штернберга, привела его к цоу.
Собираясь в поездку, Н. А. Невский писал в Ленинград: «Постараюсь приобрести каких-нибудь вещей для музея». Это не было пустой фразой. Невский отовсюду старался отправить вещи для коллекции музея, от него уже были получены «объекты культа с островов Рюкю». И с Тайваня в музей также поступила объемистая коллекция из тридцати предметов, отражающая все стороны материальной культуры цоу — от одежды и украшений до оружия и музыкальных инструментов.
К тому времени, когда Николай Александрович утвердился в намерении совершить поездку на Формозу, уже существовали попытки изучения туземных племен острова. Одними из первых, кто описал обычаи и язык цоу, были японские исследователи Кодзима и Сая-ма. Если в отношении обычаев и фольклора усилия этих авторов заслуживали одобрения, то их наблюдения над языком нуждались в значительных уточнениях. Основным недостатком работы этих ученых были многочисленные ошибки в воспроизведении звуков языка цоу. «В книге Кодзима, — отмечал Н. А. Невский, — все слова цоу транскрибированы японской слоговой азбукой, которой никак нельзя передать точного произношения говоров цоу, несмотря даже на некоторые диакритические знаки, использованные автором». Кроме того, «Кодзима, как истинный сын своего отечества, не в состоянии, по его собственным словам, уловить на слух разницу между b и v, с одной стороны, и 1 и г (sic!) —
с другой; первые две фонемы передаются через японское Ь, а вторые — через японское г». Впрочем, сам автор, сознаваясь в допускаемой им неточности, добавляет: «впоследствии придется исправить». Что же касается другого исследователя, Саяма, то он «уделяет несколько последних страниц книги отдельным словам и небольшому количеству простейших фраз, собранных в шести селениях разных племен, объединяемых японцами под именем цоу. За этим материалом приложена сравнительная таблица 52 слов семи селений» 12. При этом Саяма, так же как и Кодзима, транскрибировал весь материал японской азбукой.
Сочинения своих немногочисленных предшественников Невский внимательно прочитал перед поездкой. И как только он услышал живую речь цоу, ему стало ясно, насколько неточными были сведения японских исследователей. Фонетические особенности языка Невский воспринимал с потрясающей чуткостью. Еще студентом университета он удивлял своих однокашников, студентов-кавказцев, точнейшим образом воспроизводя сложные и непривычные звуки грузинского и армянского языков. С годами он еще больше натренировал свой слух, занимаясь японским, айнским, рюкюскими языками.
Языковой материал, собранный Н. А. Невским, в равной степени обладал фольклорной и этнографической ценностью. Впрочем, как свидетельствует проф. Асаи, фольклор привлекал исследователей не меньше, чем язык: «Мы метили попасть одним камнем в двух птиц» — изучить лингвистические особенности и фольклор племен Тайваня.
Большая часть записанных Н. А. Невским текстов были так называемые «рассказы о былом». Удивительно, но у цоу отсутствовала поэзия. Невский вспоминал айнов и их мир поэзии, их привычку к поэтической импровизации по каждому поводу, их эпические сказания и недоумевал: «Как ни странно, но у цоу, по-видимому, нет своих песен».
Почти все «рассказы о былом» были записаны от Вонгы и только два текста — от его старшего брата Пасуя.
12 Там же, с. 11–13.
В середине августа Николай Александрович вернулся в Осака. В результате поездки он собрал огромный уникальный материал. Невский решил сделать сообщение о своих наблюдениях. Его доклад вызвал большой интерес японских ученых, протокольная запись доклада была напечатана в «Журнале Общества Ван Го-вэя» (Цзинь-аня). Н. А. Невский писал С. Ф. Ольденбургу в Ленинград: «В одном из небольших научных кружков Осака мною был прочтен доклад об языке цоу, в котором я постарался доказать, что это язык индонезийской группы». Асаи Эрин также отчитался о своей поездке, впоследствии он опубликовал свое сообщение в статье «Some Observations on the Sedik language of Formosa. Philologia Orientalis» (Osaka, 1934).
H. А. Невский завершил обработку формозских материалов, лишь вернувшись на родину, в 1935 году.
В этом же году увидела свет его книга «Материалы по говорам языка цоу». В ней Николай Александрович обобщил результаты своей поездки на Тайвань летом 1927 года. Книга получила высокую оценку научной общественности. С. Г. Елисеев писал в 1936 году из Америки: «Она (работа. — Л. Г., Е. К.) может служить образцом, как писать книги о говорах аборигенов. Переводы текстов могут служить прекрасным материалом для социологов и этнологов, которым не всегда доступны малоизвестные языки». Восторженно отзывался о Невском японский ученый Исихама Дзюнтаро: «Его работы по языку Формозы требуют внимания со стороны ученых, изучающих Индонезию… Его научный метод дал много мыслей филологическому миру формозистов… Несомненно, что опубликование материалов и работ Невского возглавит всю формозистскую филологию».
К моменту выхода книги Н. А. Невского изучение Тайваня уже имело свою историю.
Некогда обширные территории Юго-Восточной Азии были населены протоиндонезийцами. Потомки их сохранились на Тайване. Какими путями, куда и откуда шла миграция протоиндонезийцев? Какова была последовательность этапов этой миграции? На эти вопросы ученые отвечали по-разному. Очевидным казалось лишь то, что проникновение протоиндонезийцев на Тайвань было длительным процессом, который предположительно завершился в основном к середине VIII века. Затем
Зэк. 474
население Тайваня пополнялось полинезийцами и мик-ронезийцами, проникавшими туда морем. Ясно было, что Тайвань сыграл существенную роль в генезисе малай-ско-полинезийских народов, рюкюсцев, японцев.
До 40-х годов XIX века европейцы почти не проникали на Тайвань, поэтому все сведения о жителях острова до того времени можно обнаружить лишь в китайских источниках. В архиве Н. А. Невского сохранился список работ китайских авторов по этнографии и истории Тайваня, и надо думать, что он был хорошо знаком с этим материалом. Однако китайцы почти не касались вопроса о языке тайваньцев, кроме того, работы их были написаны с позиций превосходства китайской культуры над «варварами» и такая предвзятость снижала научную значимость этих трудов.
В 70-х годах XIX века начался рост экспансии европейских держав, США и Японии на Дальнем Востоке. Возник повышенный интерес к Тайваню. Появились труды французских, немецких, английских, голландских, американских ученых. Некоторые из книг и до сих пор не утратили своего научного значения.
В России внимание Тайваню уделял акад. Г. Ю. Кла-прот.
В 1874 году на Тайване побывал первый русский, офицер корвета «Аскольд» П. И. Ибис. Он составил небольшой словарь языков племен, но языка цоу Ибис не знал.
Большой интерес к Тайваню проявляли современники Н. А. Невского востоковеды Д. М. Позднеев и Н. В. Кюнер. Существенный вклад в развитие отечественной тайванистики сделал Н. В. Кюнер.
Из всех предшественников Н. А. Невского больше всех преуспели в изучении Тайваня японцы. После
