Францией, однако этому противоречила традиция, влияние которой при австрийском дворе всегда было чрезвычайно сильным; кроме того, что бы ни говорил Шварценберг, Франц-Иосиф не решался удивить мир своей неблагодарностью[64]. Выбор затруднялся еще и другими соображениями. Австрия расплачивалась в этот момент за свое чрезмерное честолюбие; впутавшись во все европейские дела, она не знала, куда повернуться. Ей хотелось действовать только в согласии с Пруссией, чтобы обеспечить себя от возможных сюрпризов в Германии, но Пруссия ставила свои условия. Принимая же сторону России, Австрия рисковала вызвать революционные вспышки в Италии, в Польше и особенно в Венгрии. Наполеон III не остановился бы перед союзом с революцией, а система Баха подготовила для этого плана весьма благоприятную почву. Венгрия, которая во всякое другое время оказала бы содействие в войне против России, теперь рассчитывала на поражение Австрии и не задумалась бы этому помочь. Теперь австрийское правительство начало понимать, какую глубокую ошибку оно совершило в 1849 году; императору представлены были записки, направленные против «нивелирующего якобинства» централизации и рекомендовавшие возвращение к австрийской традиции, которая считалась с историческими и национальными отличиями. И в высших сферах начали уже подумывать о перемене системы.
Буолю не без труда удалось склонить Пруссию на союзное соглашение (20 апреля 1854 года). По словам Зибеля, это был «союз совершенно особого рода., сердечное соглашение, обставленное величайшими предосторожностями, братское доверие со всевозможными оговорками. В понимании Австрии союз имел значение для восточных дел, в понимании Пруссии— для западных». Буоль скоро это заметил; в то время как он всеми силами старался убедить Германию стать против России, Пруссия с успехом противодействовала его усилиям. Ввиду этого Буоль, без совещания со своим союзником, примкнул 8 августа к программе западных держав, так называемым «четырем пунктам», а 2 декабря 1854 года он при таких же условиях подписал формальный договор с Англией и Францией. Этой политикой он навлек на себя вражду Пруссии и ненависть царя, а в то же время его запоздалая решимость не вызвала большого восторга со стороны западных держав. Стараясь всех перехитрить, он успел только возбудить всеобщее недовольство.
На Парижском конгрессе он мог пожать плоды своей политики: несмотря на его сопротивление, державы признали единство Дунайских княжеств (Буоль протестовал против создания у ворот Венгрии нового Пьемонта, который был бы орудием французской политики), а итальянский вопрос был поставлен перед Европой. Австрия оказалась изолированной за одно удовольствие оккупировать- на несколько месяцев Дунайские княжества, чем она окончательно и расстроила свои финансы. Фон Бейст следующим образом резюмирует результаты этой политики: «России нанесено было глубокое оскорбление, и теперь она выжидала удобного случая для отмщения; Пьемонт усилился и занял угрожающее положение; Франция была избалована успехом и становилась опасной; Англия была наполовину подкуплена и колебалась; Пруссия — обижена и выжидала удобного случая, чтобы взять реванш, — таково было положение вещей через два года после подписания Парижского трактата». В Венгрии грозило вспыхнуть восстание. Перемена режима становилась необходимой. 22 августа 1859 года Бах был уволен в отставку.
ГЛАВА V. ФРАНЦИЯ. ВТОРАЯ ИМПЕРИЯ. ВНУТРЕННЯЯ ПОЛИТИКА
2 декабря 1852— 21 мая 1870
Наполеон III; усиление его власти. Добившийся короны, Наполеон III начал заботиться о расширении своей власти и об обеспечении престола за своей династией. В то время его политика далеко не отличалась либеральным характером. «Свобода, — говорил он немного спустя, — никогда не служила орудием к основанию прочного политического здания, но она может увенчать это здание, когда оно упрочено временем». В ожидании такого «увенчания»- он добился сенатского указа (сенатус-консульта) 25 декабря 1852 года, который сводил почти на-нет компетенцию Законодательного корпуса в области финансовых вопросов.
На основании этого акта торговые договоры, заключенные императором, получали силу закона, даже если они вели к изменению тарифных ставок; общественные работы и предприятия общественного характера разрешались и приводились в исполнение по императорскому декрету; наконец, бюджет вотировался не по отдельным статьям, а по министерствам; распределение же кредитов по отдельным статьям производилось самим императором, который мог притом разрешать перевод сумм из одной статьи в другую. Кроме того, взаимные отношения высших государственных учреждений между собой и отношения их к главе правительства устанавливались последним (эти отношения были вскоре урегулированы императорским декретом от 31 декабря).
К этим новым ограничениям политических свобод надо прибавить законы и декреты, изданные за 1853–1855 годы, о борьбе с политическими преступлениями и покушениями, о составлении списков присяжных заседателей, о назначении мэров и председателей «советов сведущих людей», а также о подчинении народных учителей префекторальной администрации, Таким образом, принцип сильной власти, которому благоприятствовали уже конституция 1852 года и законы-декреты времен диктатуры, выиграл еще больше с установлением Империи.
Двор, императорская семья, императрица. Несмотря на свое демократическое происхождение и на свои постоянные ссылки на революцию, новая империя, по образцу первой, не преминула впасть в подражание традиционным нравам монархии. Поселившись в Тюильри подобно своему дяде и подобно ему получая 25 миллионов по цивильному листу[65], Наполеон III скоро окружил себя пышным двором; к этому двору он старался привлечь дворян; этикет был восстановлен в своих правах. Не довольствуясь щедрой раздачей титула «маршала Франции», он с самого начала завел при дворе обер-гофмаршала, обер-камергера, обер-шталмейстера, обер-егермейстера, императорского духовника и целый ряд других, менее видных сановников. Затем немного позже он учредил привилегированную императорскую гвардию'.
У него была «гражданская семья», поставленная в личную от него зависимость, и «политическая семья», из среды которой сенатус-консульт разрешил ему (7 ноября 1852 г.) назначить себе наследника. В «политическую семью» входили только экс-король Жером и двое его детей, принцесса Матильда и принц Наполеон. Декретом 18 декабря 1852 года было постановлено, что в случае бездетности императора престол перейдет к Же-рому, а после него к его сыну. Ввиду преклонного возраста принца Жерома его вступление на престол представлялось маловероятным, но второму принцу было всего тридцать лет.
Он был человеком свободомыслящим, но временами отличался крайней резкостью; в Законодательном собрании, при республике, он заседал на скамьях Горы и теперь, при империи, несмотря на свое новое положение, сохранил демократические и антиклерикальные замашки, смущавшие императора, так как. они оскорбляли консервативное общество. Наполеон III признал его своим наследником, конечно, только потому, что надеялся обуздать его, а, быть может, еще рассчитывал иметь через него некоторое влияние на демократическую партию. Во всяком случае, после установления империи он предпочитал держать принца Наполеона поближе к себе. Впрочем, он так же мало хотел оставить ему престол, как высшие государственные учреждения (и в особенности Сенат) хотели видеть его своим императором.
Наполеон желал иметь прямого наследника. Поэтому немедленно по вступлении на престол он стал заботиться о браке. Но шаги его в этом направлении были не слишком благосклонно встречены старыми европейскими дворами, которые готовы были, пожалуй, признать его императором[66], но не относились с большим доверием к его личности и не очень верили в прочность его положения. Ему не удалось добиться руки принцессы ни из дома Гогенцоллернов, ни из дома Вазы. Убедившись в тщетности своих попыток и будучи склонным к внезапным оригинальным поступкам, он решил вступить в брак по любви. 22 января 1853 года он возвестил о своем намерении сочетаться браком с молодой испанкой из знатной, но не царствующей фамилии, Евгенией Монтихо, в которую незадолго до того влюбился; при этом он заявил, — правда, несколько поздно, — что гордится своей репутацией «рапгзпи»[67].
