области Шоа, Менелика, в борьбе его с негусом Иоанном, он помог ему сделаться преемником Иоанна, навязав ему, однако, по знаменитому договору в Уччали (май 1889 г.), итальянский протекторат. Одновременно с этим полоса военной оккупации расширена была до Керена и Асмары (август 1889 г.); особым декретом 1 января 1890 года полоса эта превращалась в колонию под названием Эритрея; наконец, два договора, заключенные в марте и мае 1889 года, один с султаном Оппии, другой с султаном Сомали, давали Италии право на владение значительной частью побережья Индийского океана.
По отношению к Франции Криспи, по видимому, колебался между желанием проявить свое доброе к ней расположение и своей потребностью всюду искать врагов. Чтобы выказать свои симпатии к Франции, он провел в обеих палатах отмену дифференциальных пошлин на французские товары (декабрь 1889 г.), послал средиземноморскую эскадру приветствовать Карно во время его пребывания в Тулоне (апрель 1890 г.) и заявил в своей туринской речи (в октябре): «Никто не представляет, да и не может представить себе Европу без Франции, которая является самым чарующим проявлением современной цивилизации и обладает неотразимой притягательной силой». А тем временем официозные газеты не переставали твердить, что Франция готовит нападение на Италию, и распространяли слухи о ее намерении внезапно захватить Специю; сам Криспи, по видимому, верил этим слухам, сооружал укрепления в Альпах и непрерывно увеличивал военный бюджет (403 миллиона в 1889 году).
По отношению к Германии Криспи все учащал проявления дружеских чувств: визит в Берлин вместе с королем и наследным принцем (май 1889 г.); прием императора Вильгельма в Монце (октябрь — ноябрь 1889 г.); сочувственные телеграммы Бисмарку по поводу его отставки[141] ; свидание с его преемником Каприви в Милане (ноябрь 1890 г.).
По отношению к Австрии положение Криспи было более щекотливо; чтобы оставаться в дружбе с венским кабинетом, ему приходилось делать вид, что он забывает ирредентистский[142] вопрос, и подавлять или предупреждать всякие вызывавшиеся этим вопросом демонстрации; он выполнил эту задачу с такой решительностью и энергией, словно сам он не был старым революционером[143]. Закрытие австрийскими властями в Триесте итальянского общества За отечество (Pro Patria) вызвало шумные манифестации в Риме и в некоторых провинциальных городах; два дня спустя (22 августа 1890 г.) особый декрет постановил закрыть все общества, которые под именем кружков Барсанти или Оберданка поддерживали ирредентистскую агитацию по обе стороны границ королевства. На одном избирательном банкете в Удино министр финансов Сейсмит- Дода выслушал без всякого протеста речь, заключавшую намек на Далмацию, «которая трудится, страдает, не жалуясь, и <с доверием взирает на будущее»; министр по телеграфу получил от председателя совета приказание подать в отставку.
Столь неуклонная по своей сущности и столь властная по своим приемам политика неминуемо должна была породить многочисленных врагов, особенно в среде крайних партий. Чтобы устранить грозившую с этой стороны опасность, Криспи распустил палату депутатов (22 октября) и получил во вновь составленной палате большинство в четыре пятых. В тот самый момент, когда власть его казалась прочнее чем когда- либо, он внезапно пал (январь 1891 г.) в связи с одним из тех парламентских инцидентов, которые так часты в парламентах, где партии неточно разграничены и плохо дисциплинированы. Во время бюджетных прений он упрекнул своего противника, бывшего министром с 1874 по 1876 год, в том, что тот участвовал в «кабинете, раболепствовавшем перед иностранными державами». Впечатление, произведенное этой некорректной речью, он еще усилил совершенно неуместным бахвальством: «Ваше голосование, — обратился он к палате, — покажет иностранным державам, желает ли Италия сильного правительства, или же хочет вернуться к тем правительствам, чьи колебания и непостоянство дискредитировали нашу страну». Покинутый центром и правой, Криспи остался в меньшинстве и подал в отставку.
Министерство Рудини (февраль 1891 г. — май 1892 г.). Составление кабинета поручено было маркизу ди Рудини, главе группы, которая вела борьбу с Криспи. Рудини привлек на свою сторону большинство тем, что принял в состав своего кабинета Никотеру, вождя левой оппозиции. Он получил вотум доверия с той же легкостью, с какой его прежде получал его предшественник. В своей программе (февраль) и в ответе на первые интерпелляции он в следующих чертах определял свою политику: внутри страны — бережливость, в Африке — накапливание сил, добрые отношения со всеми державами, поддержание тройственного союза. Это означало реакцию против разорительного мотовства, против воинственных замашек и колониальных проектов Криспи. Эта реакция проявилась прежде всего в области экономической и религиозной. Новый министр финансов Луццати представил палатам бюджет, предусматривавший по различным статьям, главным образом по военному ведомству, сбережения в 39 миллионов, благодаря чему можно было избегнуть дефицита, не обращаясь к новым налогам; в декабре министр мог уже посулить палатам излишек доходов над расходами в ближайшем году. С другой стороны, глава кабинета в своей речи в Милане.(ноябрь) заявил о своем желании сохранить закон о гарантиях, подвергавшийся ожесточенным нападкам со стороны приверженцев Криспи, и обеспечить полную свободу католическим паломничествам в Рим. В Африке он решительно отказался от политики экспансии, которой следовали до тех пор, и наметил крайним пределом итальянской оккупации треугольник Мас-сова — Асмара — Керен. В области законодательной единственная проведенная им реформа заключалась в восстановлении одноименного голосования. В одном только пункте Рудини продолжал политику Криспи, внося, впрочем, в нее некоторую умеренность: он счел неблагоразумным порвать узы, которыми Италия была связана еще до него, и заявил о своем намерении оставаться верным тройственному союзу. Из той же осторожности он за несколько месяцев до падения своего кабинета возобновил договор о тройственном союзе (июнь 1891 г.), но старался при всяком случае подчеркивать его оборонительный и мирный характер.
Эта политика мира, сбережений и накапливания сил хотя и пользовалась одобрением благоразумных людей, однако же дала маркизу ди Рудини ни прочного большинства в парламенте, ни длительной популярности в стране, смутно сожалевшей о громкой деятельности и призрачном величии предшествующего министерства. Кабинет пал все из-за того же финансового вопроса, и депутат Джолитти, который привлечением в оппозицию пьемонтской группы собственно и вызвал его падение, получил поручение заменить Рудини.
Министерство Джолитти (май 1892 г. — декабрь 1893 г.). Новый министр-президент считался ловким политиком и весьма опытным финансистом; к несчастью для него, его появление у власти совпало с экономическим и парламентским кризисом, вся ответственность за который была приписана — ему, а между тем он не мог разрешить этого кризиса, и его пребывание у власти представляло собой ряд громких скандалов, промахов и общественных бедствий.
Первое же выступление этого министерства было отмечено довольно редким в парламентской летописи инцидентом. Программа Джолитти встретила в палате такой холодный прием и получила такое незначительное большинство, что он подал в отставку; он взял ее обратно лишь по настоянию короля и вынужден был просить об утверждении на полгода временного бюджета. Считая после этого невозможной какую бы то ни было серьезную работу с собранием, которое последовательно то оказывало поддержку Криспи, то боролось с Криспи, с Рудини и с ним самим, Джолитти объявил роспуск палаты (октябрь) и одержал на общих выборах (ноябрь) блестящую победу (из 444 депутатов 326 были на его стороне). Скандал, разразившийся два месяца спустя и привлекший общественное внимание, помешал ему использовать этот успех. Комиссия, назначенная для расследования злоупотреблений, совершенных эмиссионными банками, признала, что Римский банк незаконно выпустил на 65 миллионов банкнот (январь 1893 г.> и без всякого обеспечения ссужал деньгами многих депутатов и чиновников. Эти разоблачения, пролившие своеобразный: свет на нравственные устои некоторых политических кругов, произвели в Италии такое же впечатление, как Панамское дело во Франции. Вместо того чтобы успокоить волнение широких кругов быстрыми и энергичными мерами, Джолитти лишь через три месяца (в марте), и то как бы нехотя, согласился назначить парламентскую следственную комиссию из семи членов. Почти одновременно с этим он столкнулся с очень-серьезными затруднениями и на почве внешней политики. Узы, соединявшие Италию с Германией, сделались еще более тесными после двух путешествий — короля Гумберта в Берлин (июнь 1892 г.) и императора Вильгельма в Рим (апрель 1893 г.); отношения с Францией стали особенно напряженными после поездки итальянского наследного принца в Мец (сентябрь) для присутствия там на больших маневрах и после кровавого столкновения между французскими и итальянскими рабочими в Эг- Морт[144], вызвавшего ответные манифестации в Риме. Эти тягостные инциденты имели косвенным своим последствием экономический кризис, вызванный кампанией, которую
