постоянно будет испытывать эту муку.
– Ты ничего не можешь для меня сделать, – сказал он после долгой паузы. – Меня не слишком греет эта идея. Спасибо, конечно, но я отказываюсь.
– Речь идет не о тебе или мне, – грубо перебила его она. – Дело в Софи и миллионах людей, которые могут погибнуть.
– Нет, именно что о тебе и обо мне, – возразил он. – Мы просто не сможем работать вместе. А потому ничего у нас не получится. И любая моя попытка докопаться до сути утонет в бесконечных спорах и чувстве горечи, – говорил он тихо и грустно, словно рассуждая сам с собой. – Постарайся это понять. И знай: я вовсе не тот легкомысленный авантюрист, каким ты меня всегда считала. И думаю только об одном – о Софи и о том, как остановить ее убийц. Ты, если хочешь, можешь до конца жизни носить в своем сердце гнев и обиду на Джона Смита. А у меня просто нет на это времени. Есть куда более важные дела. Я собираюсь остановить эту банду выродков, и мне для этого вовсе не требуется твоя помощь.
У Рэнди перехватило дыхание. Она не думала, что столь откровенно выказывает ему свою неприязнь. Она вовсе не хотела этого. И тут же почувствовала угрызения совести, но повиниться перед Джоном просто не было сил.
– А знаешь, ведь я могу тебя сдать. Прямо сейчас подойти к Донозо, шепнуть ему на ушко. И по прибытии в Турцию тебя будет ждать военная полиция. И нечего так на меня смотреть, Джон! Я просто демонстрирую тебе альтернативу. Ты говоришь, что обойдешься и без меня. Я говорю: не получится! Но суть в том, что я не играю с людьми в подлые игры, особенно с теми, кого уважаю. А я зауважала тебя, увидев, как ты повел себя здесь, в Багдаде. Что, в свою очередь, означает следующее: даже если мы и не будем работать вместе, я ничего не скажу Донозо. – Она умолкла на секунду, затем нерешительно добавила: – Софи тебя любила. Для меня это важно. Мне кажется, я никогда не переживу смерть Майка, но это не должно мешать нашему сотрудничеству. Ну, к примеру, что ты собираешься делать, как только попадешь в США?
Смит потер щетинистый подбородок. И тут вдруг его осенило:
– А ты поможешь мне попасть в Соединенные Штаты?
– Конечно. Нет проблем. Мне предоставят для перелета транспортный или военный самолет. Возьму тебя с собой. Документы сотрудника ООН будут как нельзя кстати.
Смит кивнул.
– А как считаешь, можно ли до прибытия домой раздобыть где-нибудь компьютер с модемом?
– Ну, пожалуй. Надолго он тебе нужен?
– Если повезет, всего на полчаса. Нужно проверить один Web-сайт, узнать, где мои друзья назначили встречу. В мое отсутствие они должны были выяснить кое-какие детали всей этой истории. Если, конечно, они целы и невредимы.
– Понимаю.
Рэнди смотрела на Смита, удивленная и обрадованная его прагматизмом. А он оказался куда сложнее, чем она предполагала. Мало того – намного решительнее.
И она уже была готова перед ним извиниться, как вдруг Джон сказал:
– Ты устала. По лицу видно. Попробуй, поспи немного. Завтра у нас очень трудный день.
Нет, у этого человека в жилах не кровь, а лед. Но именно это ей и было нужно. Он косвенным образом давал понять, что согласен работать с нею. Рэнди отвернулась и, закрыв глаза, стала молиться про себя, чтобы им повезло.
Часть IV
Глава 38
5.32 вечера, среда, 22 октября
Вашингтон, округ Колумбия
Согласно последним подсчетам, во всем мире погибло уже около миллиона человек. И у сотен миллионов человек наблюдались столь хорошо известные симптомы тяжелой простуды или гриппа, могущие служить первыми признаками заражения смертоносным вирусом, для которого даже не успели придумать научного названия. Весь мир охватила паника. Больницы в Соединенных Штатах были наводнены как больными, так и просто испуганными людьми; вся эта истерия последних нескольких дней обрушила рынок ценных бумаг на целых пятьдесят процентов – явление прежде просто невиданное.
В Белом доме, в кабинете президента Кастиллы, выстроились на каминной доске куколки качина[18] в пестрых головных уборах из перьев и кожаных набедренных повязках. Президент задумчиво смотрел на них, и ему казалось, он слышит тяжелую ритмичную поступь ног индейцев, исполняющих обрядовый танец, а также заклинания, которые они возносят своим богам и духам в надежде, что те помогут спасти мир.
Он ушел из Западного крыла дома, где царила лихорадочная суета, сюда, в свой личный кабинет, чтобы поработать над речью, которую должен был произнести на следующей неделе на обеде в Чикаго, на встрече с партийными лидерами Среднего Запада. Но он не мог написать ни слова. Все слова казались слишком тривиальными.
Да и потом, доживет ли кто-нибудь из них до следующей недели?..
Он задал вопрос и сам ответил на него. Не доживет, если только какое-нибудь чудо не остановит эту напасть, грозившую всему миру, спасением от которой не могли служить даже танцы и причитания качина. Духов, реальных или воображаемых.
Он оттолкнул блокнот и уже был готов подняться из-за стола и выйти из комнаты, как вдруг в закрытую дверь громко постучали.
Секунду Сэмюэль Адамс Кастилла молча смотрел на дверь, затем сказал:
– Войдите.
Она распахнулась, и в кабинет быстрым решительным шагом вошел главный врач Джесси Окснард. Следом за ним едва поспевала Нэнси Петрелли, секретарь Союза по здравоохранению. За ней вошел руководитель администрации президента Чарлз Орей. Шествие замыкал госсекретарь Норман Найт, сжимавший в руке очки для чтения в простенькой металлической оправе, словно только что снял их с носа. Выглядел он мрачным и обеспокоенным.
Чего нельзя было сказать о Джесси Окснарде – голос его так и звенел от радостного возбуждения.
– Они вне опасности, сэр! – И он, шевеля пышными усами, продолжил: – Эти добровольцы, жертвы вируса… сыворотка «Блэнчард» их всех излечила! Всех до одного!
Нэнси Петрелли в нежно-голубом вязаном костюме вся так и сияла от радости.
– Все они выздоровели очень быстро, сэр! Все, все!.. – Она покачала головой с коротко подстриженными серебристыми волосами. – Просто чудо какое-то!
– Слава богу, – президент грузно опустился в кресло, точно ноги у него ослабели. – Вы совершенно уверены в этом, Джесс? Нэнси?..
– Да, сэр, разумеется, – пылко ответила Нэнси.
– Совершенно уверен, – подтвердил главный врач.
– И как настроены по этому поводу в «Блэнчард»?
– Виктор Тремонт ждет разрешения на отгрузку больших партий сыворотки.
Тут вмешался Чарлз Орей:
– Он ждет, когда ее одобрят в Администрации по контролю. – Особого энтузиазма в его голосе слышно не было. Он сложил коротенькие ручки на круглом животе. – А их директор Кормано говорит, что на это потребуется минимум месяца три.
– Три месяца? Господи боже!.. – Президент потянулся к телефону. – Зора, соедини меня с Генри Кормано из АКПМ. Срочно! – Он бросил трубку на рычаг. – Неужто всем нам суждено погибнуть по собственной же глупости?
Госсекретарь откашлялся:
– АКПМ призвана защищать нас от ошибок, сделанных по неосторожности или из страха, господин президент. Именно с этой целью и было создано Агентство.
Губы президента побелели от бешенства.
– Пора бы уже понять, что, когда страх так велик и реален, подобного рода защита просто неадекватна, Норм. И что в данном случае опасность исходит от излишней предосторожности, а не от возможных
