Спина волчицы была широкой, но костлявой на удивление, Ваня даже побоялся ненароком что-нибудь сломать. Весил он, конечно, не десять пудов, но и худеньким юношей никогда не был. Впрочем, волчица, кажется, и не заметила веса ездока, только потребовала от Вани ровно сидеть да крепко держаться.
И помчалась так, что только пыль поднялась столбом. Ваня в первую секунду задохнулся, вцепился в густую шерсть обеими руками. Волчица крикнула на бегу:
– Да легче, легче, Ваня, не ровен час, задушишь! Не бойся, не упадешь, не допущу я того!
Дорогой разговорились. Ваня немного попривык, разжал пальцы одной руки, счел, что скакать верхом на волчице не в пример удобнее конной езды.
– Меня Громовестой зовут, – сообщила она.
– Очень… приятно, – смутился Ваня, – а меня Ваня.
– Знаю.
– Откуда?
– А откуда знаю, что ты хоть и Иван, да не царевич? – рассмеялась Громовеста. – Чай, по лесам да лугам не един год рыскала, много видала, много слыхала. И о тебе мне ведомо, Иванушка, знаю, как здесь очутился, не знаю только зачем. Расскажешь али как?
– Расскажу, – вздохнул Ваня и сбивчиво принялся рассказывать.
То и дело Громовеста осторожно его перебивала, требовала подробностей и порой чему-то усмехалась. Чему, Ваня не понимал, но сил у него совсем не осталось. Он вцепился покрепче в волчицу и невольно задремал. Та понимающе вздохнула и перешла на быстрый шаг.
Впереди, насколько хватало глаз, расстилалась бескрайняя степь. Кое-где по пояс в ковыле стояли странные каменные истуканы с пустыми глазницами. Встречались и небольшие хижины с крышами, крытыми потемневшей соломой, собаки, изнемогающие от зноя, пересохшие колодцы, издали напоминающие каких-то сказочных зверей. Солнце палило немилосердно, Громовеста начала уставать. Пару раз она споткнулась, чуть не уронила Ваню, и тот проснулся.
– Крепче держись, – посоветовала волчица.
Иван кивнул, стряхнул остатки сна и поинтересовался:
– А далеко еще до Серебряного царства?
– Совсем немного. Сейчас степь кончится, пойдут леса густые, луга некошеные, после шесть гор проскачем как одну, у седьмой, у самого подножия, и увидишь Серебряный чертог.
– Ясно. Скажи, а личный вопрос можно?
– Задавай, – чувствовалось, что Громовеста улыбается.
Ваня замялся. Наконец он спросил:
– Почему ты мне помогаешь? Только не говори мне о жалости, ладно?
– Но мне правда тебя жалко.
– А если честно?
Волчица задумалась. Наконец, почему-то погрустнев, она сказала:
– Скажем так: у меня есть на то личные причины. То есть для того, чтобы съесть твоего коня, у меня был только один мотив – голод. А вот почему я не убила тебя, а, наоборот, вызвалась помочь… Этого я тебе пока не скажу. Пока смирись с тем, что ты хороший человек и мне приятно тебе помогать. Хорошо?
– Хорошо, – кивнул Ваня, – знать бы еще, почему я сразу тебе поверил.
– Я тебе понравилась? – невинно предположила Громовеста.
Ваня грустно улыбнулся:
– Я тебя просто испугался. Кроме того, разве у меня был выбор?
– Выбор есть всегда, – серьезно сказала волчица, – даже если ты его не видишь – он есть.
– Но какой выбор есть у меня? Я уже не могу сказать, как раньше: «Я один здесь». Я встретил тут… если и не друзей, то тех, за кого с готовностью отдам свою жизнь. Я изменился сам, но изменился ли настолько, чтобы увидеть два пути вместо одного? Я не герой и хочу только, чтобы все поскорее закончилось. Я хочу вернуться домой.
– Дом – прекрасная штука, если он есть, – задумчиво протянула Громовеста, – и чем дальше ты от него, тем сильнее любишь и хочешь вернуться. Ты думал, что без коня ты стал бы здесь совсем беспомощным. Что ты не знаешь дорог, не знаешь пути, потому и доверился зверю – и не просто зверю, а тому зверю, который, собственно, и лишил тебя выбора. Ты счел, что теперь твоя жизнь и смерть в моей власти. Но подумай – вот тебе уже и выбор – пойти или остаться. Верно?
– Верно. Но я не хочу умирать. Поэтому выбирать мне не из чего.
– Глупый, – рассердилась волчица, – разве выбор между жизнью и смертью не есть выбор?
– Черт его знает, – зевнул Ваня. Спорить совершенно не хотелось, поэтому он задал первый вопрос, пришедший в голову: – А можно тебя просто Вестой звать?
– Можно, – усмехнулась та.
Степь сменилась лугом, покрытым густой зеленой травой. Слева и справа были небольшие озера, гладкие, как зеркало. По берегам рос камыш, разноцветным роем вились стрекозы. Ваня засмотрелся и не заметил, как в небе собрались иссиня-черные тучи и где-то на востоке заворчал гром.
– Ну, начинается, – рыкнула Веста.
