Максюта, похорошевший на редкость. Одет он был настоящим щеголем, чисто умыт, ровно подстриженные волосы аккуратно перехватывал кожаный шнурок.
– Здравствуй, брат! – кинулся он пожимать руку Ване. – Вот уж не думал не гадал, что тебя здесь встречу. Какими судьбами?
– Своими ногами, – рассеянно ответил изумленный Иван. – Да ты погоди, как же это ты сюда добрался? Ведь от Серебряного царства до Золотого сотни верст, неделя пути!
– Ну, – хитро прищурился Максюта, – это ежели на простом скакуне. А мы-то с тестюшкой… – Он обернулся куда-то в сторону и закричал: – Эй, Велеба! Сват приехал!
Из зарослей травы вышел знакомый уже Ивану Велеба Будиволн, на ходу подвязывающий штаны.
– Эге! Это, знать, ты меня сбил, Ванюшка, – вовсе не сердито начал старик, – ну здравствуй, здравствуй, не чаял уж свидеться!
– Он, он, – закивал радостный Максюта, – он самый! Да ты не молчи, – он с чувством затряс Ванину руку, – молви слово-то!
– А что молвить, – удивился Ваня, – мне вот дюже знать хочется, какими путями ты здесь оказался?
– Да что рассказывать-то! – Максюта всплеснул руками. – Ну, значит, в тот же день, как ты мне, братуха, Зарену-зазнобушку сосватал, так мы сразу честным пир-ком да за свадебку. Отгуляли, значит, как водится, а потом я тестя дорогого в охапку – да на лошадок, да на рыбалочку.
– Не, – помотал головой Иван, – это мне как раз неинтересно. Я только знаю, что досюда раньше недели и на самом борзом коне не добраться.
– Обижаешь, сватушка, – покачал головой старик, – я тоже не пальцем деланный, как-никак столько лет царским конюхом тружусь, недаром хлеб-то свой ем. Неужто ты думаешь, что на конюшне царской заветной двух коней не найдется зачарованных, заговоренных?
– Вот оно как, – протянул Ваня, – а мне говорили, что ни на каком иноходце лихом сюда быстро не доскакать.
– Верно говорили, – усмехнулся Велеба, – кто ж, кроме меня да царя Далмата, знать может про коней вестовых?
– Да уж, – не мог не согласиться Ваня, – правда ваша, никто.
– Ладно тебе, тестюшка, про лошадок сказки рассказывать, – вмешался Максюта, – а ты-то, Ваня, тут откуда?
– Я? – Ваня замялся, подумал и решил все рассказать как есть. – Я, понимаешь ли, вроде как на службе у царя Кусмана. Есть у него в заводе кобылицы-молодицы…
Старик и Максюта слушали, затаив дыхание, ловя каждое слово и боясь что-то пропустить. Когда Иван договорил, Максюта, сорвав с головы шнурок, бросил его оземь.
– Да что ж ты молчал! Эх, повезло, что мы тебя встретили! Тестюшка любезный, – он повернулся к Велебе, – а ты чего ровно онемел? Видишь, подсобить Ванюшке надо, как-никак не чужой человек тебе, а мне так и вовсе словно бы брат родной!
Старик молчал, почесывая голову и, видно, о чем-то натужно думая. Наконец он с неохотой произнес:
– Я вообще порыбачить спокойно думал, свадьба эта, служба опять же – устал больно. Да что поделаешь, раз уж такое дело, помочь надо.
– А ты можешь помочь? – изумился Ваня. – Как?
– Что значит «как»! – обиделся старик. – Говорю же, сколько лет конюхом царским прослужил, мне ли не знать, как с норовистыми кобылками обращаться! Эх ты, тоже мне! А ну-кась!
И Велеба, завязав потуже кушак на тощем животе, присвистнул ухарски, зашелся соловьиной трелью, застучал в ладоши. Тут же раздался громкий топот копыт, и на берег вышли два прекрасных пегих коня с гривами, заплетенными в мелкие косы. Старик, посерьезнев лицом и будто бы даже став выше ростом, строго спросил Ваню:
– Сколько, говоришь, кобылиц у царя Кусмана?
– Три, – пролепетал Ваня, не веря своему счастью, – белы, как снег, гривы золотые до земли.
– Знаю, знаю, – отмахнулся Велеба, – чай, не первый день в конюхах. Эй, Максютка!
Максюта, безуспешно искавший в траве скинутый шнурок, махнул рукой, поднялся и с развевающимися волосами лихо вскочил на одного жеребца. Старик, с неудовольствием посмотрев на него, сначала осмотрел второго коня, долго щупал подпругу, затягивал ногавки, оглаживал седло. Напоследок он еще раз оглядел коня со всех сторон, видимо, остался доволен и наставительно сказал Максюте:
– Сколько тебя учить, Максютка! Конь, он почти что человек: не углядишь чего сразу – после горя не оберешься!
И, ворча на нерадивого зятя, старик забрался в седло сам.
– Ты, Ванюша, – Велеба пристально посмотрел на Ваню, – не плачь, не горюй да нас поджидай. Мне служба не в тягость, надо же как-то Максютку к делу приставлять: помру я, кто на конюшне останется? Иди-ка ты, любезный сватушка, к царскому дворцу, к вечеру смотри да посматривай – приведем мы тебе царских кобылиц.
Крикнув по-молодецки, Велеба поставил коня на дыбы и сорвался с места.
– Жди нас к вечеру, милый братец! – крикнул и Максюта, хлестнул коня и умчался вслед за тестем.
Ваня постоял, подумал, решил про себя, что большое это дело – хорошие друзья. Радостный, зашагал он обратно к Весте, но тут вдруг выяснил, что понятия не имеет, в какой она стороне. Покричал было: «Веста, Веста!», но никто не откликался. Тогда Иван пошел наугад, решив, что рано или поздно волчица сама его
