— Но как он там очутился? Мне говорили, будто он оставил Париж и прекратил всякие сношения с герцогом.
— Я не знаю. Но я его отлично узнала точно так же, как и Полина!
— Это он! — подтвердила мадемуазель де Соссэ.
— Только, назвав нам свое имя, он, казалось, нарочно умолчал о титуле. Он сказал нам, что его зовут Жак.
— Жак, — вскричала маркиза, хватаясь руками за голову. — О! — добавила она: — Я с ума схожу. Мне пришла в голову безумная мысль.
— И он сказал, — продолжала Полина, — что просит нас забыть его титул, которого он не заслужил, и что теперь он желает только заслужить имя честного человека.
Маркиза была, видимо, обрадована.
— Еще один раскаивающийся! — прошептала она.
Затем она продолжала:
— Теперь, дети мои, после стольких волнений вам надо отдохнуть.
В эту минуту горничная постучала в дверь.
— Госпожа, — сказала она,— двое посетителей просят чести вас видеть.
— Кто это?
— Вот их карточки.
Маркиза вскрикнула.
— Герцог де Белен! Барон Сильвереаль!
Люси и Полина поспешно вскочили.
— Идите, дети мои, — сказала маркиза. — Я думаю, что вы не особенно жаждете присутствовать при этом свидании.
— О! Я ненавижу этого де Белена! — сказала Люси.
— Просите, — кивнула маркиза горничной.
Несколько мгновений она была одна.
— Эти люди у меня! — прошептала она: — Что им нужно?
— Герцог де Белен, барон де Сильвереаль! — доложил лакей.
Сильвереаль был зеленый, осунувшийся и печальный.
Что касается де Белена, то, напротив, он никогда не выглядел лучше. На его лице читалось полное довольство самим собой.
Вошедшие низко поклонились маркизе, которая жестом пригласила их садиться.
— Чему обязана я честью вас видеть? — спросила она.
— Но, дорогая сестра, — сказал своим резким голосом Сильвереаль, — что же удивительного, что мы явились засвидетельствовать вам свое почтение?
Де Белен улыбкой подтвердил слова своего достойного друга.
— Я очень вам благодарна, — отвечала маркиза, — и всегда готова принять вас, но я предполагаю, что сегодня ваше посещение имеет особенную цель.
— Действительно, — сказал тогда герцог, — вы не ошиблись, маркиза. Я человек откровенный, поэтому я прямо скажу, что меня привело сюда дело, от которого зависит все счастье моей жизни.
Маркиза поклонилась.
— Я вас слушаю, — сказала она.
— Маркиза, я имел честь быть представленным вам бароном Сильвереалем и надеюсь, что его рекомендация имеет в ваших глазах большое значение.
Сильвереаль улыбнулся. Маркиза молчала.
— Я ношу древнее имя, так как родословная де Беленов восходит ко времени покорения Мавров. Среди сподвижников Сида был один де Белен.
Маркиза не могла не улыбнуться.
— Скажу более, — продолжал герцог, — я имею уже теперь большое состояние, которое в скором времени станет неисчерпаемым.
— Но, герцог, — перебила маркиза, — я не понимаю, к чему эти подробности.
— Вы сейчас поймете. В жизни мужчины бывает время, когда одиночество становится для него тяжелой ношей. Желая найти себе подругу, я бросил взгляд вокруг.
Теперь уже маркиза была готова встретить удар.
— И я нашел молодую девушку, самую прелестную, какую только можно себе представить.
— И кто же она?
— Она обладает всеми прелестями, которыми так щедро наделена ее мать, — закончил де БеЛен, — так как ее зовут Люси де Фаверей.
Сильвереаль не спускал глаз с маркизы. Он думал, что она вздрогнет, зная ее неприязнь к де Белену.
Но Мария осталась совершенно спокойной.
— А! Речь идет о мадемуазель де Фаверей! — сказала она.
— И я был бы счастлив войти в семейство, уважаемое во всех отношениях. — продолжал герцог, — одним словом, я имею честь просить у вас руки мадемуазель де Фаверей.
Несколько мгновений маркиза молчала.
— Конечно, — сказала она наконец, — барон Сильвереаль давно знает о ваших намерениях?
— Действительно, — отвечал барон. — И я считаю своим долгом поддержать герцога в его намерении, которое, смею сказать, восхищает меня.
— А моя сестра Матильда знает об этом?
— Как сказать. Но я имею основания думать, что баронесса знает и одобряет намерения герцога.
— Вы думаете? В таком случае, я удивляюсь, что она мне ничего не сказала об этих планах, хотя бы для того, чтобы доставить мне удовольствие.
Голос маркизы звучал насмешливо.
Де Белен был от природы нетерпелив и обыкновенно имел привычку с редкой поспешностью сжигать свои корабли.
Но на этот раз правила светского этикета взяли верх, и ему удалось сдержаться. Тем не менее, голос его дрожал, когда он заговорил.
— Я думал, — сухо сказал он, — что мой долг — прежде всего обратиться к вам, матери мадемуазель Люси. Смею ли я надеяться, что вы не откажете мне?
— Это официальное предложение?
— Конечно. Я имел уже честь сказать вам, что умоляю вас отдать мне руку вашей дочери.
Маркиза встала.
— На официальное предложение, — сказала она, — нужен исчерпывающий ответ, герцог де Белен. Я не сомневаюсь, что ваши предки сражались под знаменами Сида, я не оспариваю ни суммы вашего состояния, ни ваших надежд, но, к сожалению, должна сказать вам, что отказываю вам в руке мадемуазель де Фаверей.
Раздалось два восклицания.
Вскрик ярости герцога и вскрик изумления де Сильвереаля.
Смелость маркизы испугала барона.
Де Белен, сделав над собой усилие, снова стал хладнокровен.
— Маркиза, — сказал он, — между светскими людьми принято обыкновенно смягчить отказ, и я удивляюсь, что ваш ответ был высказан в такой форме, которую я счел бы оскорблением, если бы вы были мужчиной.
Он пристально глядел на маркизу сверкающими от ярости глазами.
Маркиза не опустила глаз.
— Вы поняли меня, и этого достаточно! — сказала она.
— Но, маркиза, нельзя отталкивать таким образом предложение благородного человека.
— Ах! Дорогой де Белен, — вмешался Сильвереаль, — извините маркизу, прошу вас! Мне кажется, что в эту минуту она сама себя не помнит.
