обществе лорда и леди Холленд. В сравнении с безгрешной больной здоровая грешница была отодвинута на второй план в глазах всей семьи.
Сэр Чарльз, зная, какая беда постигла его бывшую жену, не проявил сочувствия, сообщив только, что он будет добиваться развода по указу парламента и что на примирение нет ни малейшей надежды. Итак, ситуацию осложнило то, что Сарой пренебрегли одновременно семья, друзья и человек, за которым она некогда была замужем.
Оглядев простой деревенский дом, где ей, подобно покинутой любовнице, предстояло вести одинокую жизнь, Сара залилась слезами. Дни ее вольности, свиданий и возбуждающих развлечений были кончены навсегда. Она стала узницей, обвиненной в преступной страсти и должна была полностью отбыть срок, прежде чем сумеет вновь войти в высший свет. Подавляющее безотрадное будущее простиралось перед ней, и Capa Банбери, распаковав свои вещи и уложив ребенка присела у окна и всю первую ночь в новом доме провела в мучительных рыданиях.
Несмотря на то, что они расставались мирно, пообещав друг другу остаться друзьями на всю жизнь, Сидония обнаружила, что ей трудно сдержать слезы. Талантливый скрипач, который ворвался в ее жизнь, подобно фейерверку, в конце концов уходил. Алексею предстояло отправиться во Францию, сняться для телевидения, дать еще два концерта и в конце концов вернуться в Россию. Это и в самом деле означался расставание – если не навсегда, то, по крайней мере, на весьма продолжительное время.
– Я буду скучать по тебе, товарищ, – произнес он, обнимая ее.
– А я – по тебе.
– После концертов на родине я уеду в Америку – Вероятно, это будет на следующий год. Мы встретимся там?
– Конечно, все будет зависеть от моего расписания, но я бы не отказалась.
– Может быть, к тому времени ты уже будешь замужем – этому я ничуть не удивлюсь.
– Кто знает, кто знает? – грустно ответила Сидония и отвернулась, чтобы он не увидел, как блестят от слез ее глаза. Ее жизнь, если рассудить, была не чем иным, как рядом встреч и расставаний: Найджел, Финнан, а вот теперь – Алексей. Испытывая острую жалость к самой себе, Сидония вытерла рукавом глаза и повернулась, чтобы еще раз взглянуть на него.
– Передай от меня привет Парижу.
– Обязательно.
– И Шанталь., . – с ее стороны намек был некрасивым, но она не смогла удержаться.
Алексей выглядел слегка смущенным.
– Да, она просила меня провести, у нее несколько дней.
– Почему бы и нет? Весь мир открыт тебе, как устрица.
– Но ты жемчужина в этом мире, – галантно возразил скрипач.
– Хитрый льстец. Ну, пора – уже объявили твой рейс.
Их расставание напомнило ей предыдущее прощание в том же аэропорту, только в тот раз она знала, что увидит его вновь, что их разлука – временное явление.
– Алексей…
– Да?
– Спасибо за все, это было чудесно.
– Спасибо тебе.
Он склонился поцеловать ее, но в этот момент обоих ослепила вспышка, и Сидония поняла, что их прощание стало достоянием нескольких фотографов. Зная, что мадам де Шенериль еще в Англии и, может быть, она увидит вечерние газеты, Сидония наградила Алексея страстным и долгим поцелуем.
«Почему бы и нет? – цинично подумала она. – Почему бы мне не воспользоваться последним случаем?»
– Я пошел, – сказал Алексей, обнимая скрипичный футляр. – Меня стали раздражать газетчики.
Обернувшись помахать ей на паспортном контроле он выглядел невыразимо печальным.
– Увидимся в Америке! – крикнул он.
– Обязательно! – ответила она, подражая ему резко повернулась и поспешила укрыться в машине подальше от журналистов и теплоты навсегда потерянного друга, перед пугающим лицом неуверенности и неизвестности.
Он уехал из города и не стремился сделать из этого тайну, а нелюбезные сплетники уже заявляли, что лорд Уильям Гордон принял твердое решение покинуть берега Англии.
«Шотландский журнал» за сентябрь 1770 года подробно писал:
«В четверг из Дувра отбыл в Рим достопочтенный лорд У.Г., некогда считавшийся одним из самых выдающихся молодых людей своего времени при дворе. Он уехал с твердым решением никогда не возвращаться на родину. Он был коротко подстрижен, нес заплечный мешок и намеревался пройти до Рима пешком в обществе одного огромного пса. В очередной раз проявив великодушие, он роздал своих верховых лошадей, собак и прочее имущество своим знакомым, главным образом своему близкому другу, юному графу Т-л. Он не появлялся в свете со времен нашумевшей связи между ним и известной леди, которую его друзья так и не смогли ему простить. Именно их недовольство заставило лорда принять столь необычное решение».
Со времени расставания с ним она провела одинокий и несчастный год – Уильям ни разу не попытался
