из желания утешить. Отчаянно глядя на него, она ждала, что ее, наконец, заметят. Мгновение он смотрел на нее в упор, что-то беззвучно шепча, а потом пришпорил коня и помчался прочь. Стук копыт по земле еще долго звучал в ушах Сидонии после того, как всадник скрылся из виду, а сама она обнаружила себя бегущей как ни в чем не бывало по Холленд-Парку.
Остаток дня она размышляла, кем мог быть этот всадник. Несмотря на то что она все время была занята – разучивала новую и сложную пьесу, давала урок одному из своих учеников, – тайна продолжала мучить ее.
– Его лицо показалось мне знакомым, – сказала она Финнану вечером.
Но на этот раз ирландец не пожелал слушать ее. Сегодня он читал лекцию о гемофилии студентам- медикам, весь день провозился с детьми, больными лейкемией, поэтому его терпение было на пределе.
– Может, поговорим об этом в другой раз? – проговорил он, опускаясь в кресло. – Прости, но сейчас мне не до твоих видений.
Сидония испытала мгновенный приступ неуверенности.
– Но это было не видение! Честное слово, Финнан, все происходило на самом деле!
– Да, конечно, – вяло ответил он и прикрыл глаза.
Уязвленная до глубины души, она отреагировала немедленно и необдуманно.
– Думаю, мне лучше уйти, – раздраженно заметила она. – Похоже, тебе надо выспаться.
Она покинула его квартиру и спустилась к себе, на каждой ступеньке прислушиваясь, не позовет ли он ее.
Закрыв дверь, Сидония поборола жуткое желание заплакать и вместо этого нарушила диету, налив себе бокал вина, и включила телевизор. Бегло просмотрев программу, она выяснила, что вечерний показ фильма только что начался, и, поскольку фильм был о жизни Генделя, решила досмотреть его. Фильм оказался стандартно-блестящим, актер, играющий главную роль, был слишком смазлив, а двое второстепенных героев говорили с заметным американским акцентом. Но последняя сцена фильма буквально приковала внимание Сидонии. В ней были показаны похороны великого композитора в 1759 году в Вестминстерском аббатстве. На похоронах присутствовали три тысячи человек, хоры аббатства и соборов святого Павла и Королевского собора непрестанно исполняли произведения покойного, а за гробом в знак уважения шел сам король Георг II, которого поддерживал его высокий симпатичный внук. Очевидно, гримеры постарались на славу: оба героя выглядели как на своих всем известных портретах.
Сидония привстала с кресла, не в силах поверить собственным глазам.
– Георг III! – выдохнула она. – Конечно, это он!
И, несмотря на поздний час, она бросилась к шкафу с томами энциклопедии.
Конечно, сходство было несомненным. На портрете король, изображенный в день его коронации, был как две капли воды похож на всадника, которого Сидония видела днем в парке. Значит, сам Георг был поклонником обитательницы Холленд-Хауса! С трудом веря всему этому, Сидония начала читать его биографию.
«Георг Уильям Фредерик, король Великобритании и Ирландии, курфюрст Ганноверский, родился в Лондоне 4 июня 1738 года и был сыном Фредерика, принца Уэльского, и внуком Георга II». Затем следовал параграф о воспитании принца, а потом – нечто чрезвычайно важное: «Юный принц Уэльский опасался тяжести королевских забот и всецело полагался на советы своего ментора, графа Бьюта. Этот ловкий придворный управлял наследником как марионеткой, поэтому, когда принц влюбился в пятнадцатилетнюю сестру герцога Ричмондского, он обратился за советом опять-таки к Бьюту».
Сидония медленно закрыла книгу. Неужели девушка с портрета Джошуа Рейнольдса и та пятнадцатилетняя сестра герцога – одно и то же лицо? И если так, кем был тот бойкий юноша, который галопом уезжал от нее?
«Завтра, как только откроется библиотека, проверю это», – решила Сидония и направилась спать в таком возбуждении, что только мимоходом пожалела о размолвке с Финнаном.
Они решили помириться одновременно. Он пришел к ней с огромной охапкой цветов, и она чуть ли не с первой минуты сообщила о своем открытии.
– Прости меня за вчерашний вечер, – сказал Финнан. – Я чувствовал себя подавленным и выжатым как лимон.
– И ты прости – я вела себя как избалованный ребенок. Пожалуйста, прости меня.
– Конечно. Мы пойдем поужинать?
– Почему бы нам не поужинать дома? Знаешь, мне надо так много тебе рассказать. Кажется, я знаю, кем был мой призрак!
– Тогда подожди, я приму душ и буду у тебя.
Когда он ушел, Сидония, которая весь день ждала его прихода и поэтому не нуждалась в особых приготовлениях, обвинила себя в эгоизме.
«Должно быть, он до смерти наговорился в больнице, а я не нашла ничего лучшего, чем предложить ему болтовню о пустяках! Так нельзя поступать с друзьями, Сидония Брукс».
Старательно избегая разговоров о себе, за ужином она спросила:
– Сегодня день был такой же трудный, как вчера?
– Нет, получше. Видишь ли, мои пациенты-гемофилики оказались зараженными вирусом иммунодефицита… – Финнан помолчал и добавил: – Кстати, возможно, скоро я смогу получить очень интересную работу по этой, теме в Канаде.
Сидония беспомощно взглянула на него:
– Значит, тебе придется туда поехать?
