Расскажи-ка еще что-нибудь про американцев из лондонской конторы…
Лулу решительно встал, засунул руки в карманы и, не выпуская изо рта потухшей сигареты, процедил:
— Напрасно издеваешься. Вот поедем… Посмотрю, что ты тогда скажешь…
— Киса, ты был плут и плутом остался…
Лулу пытался возразить, но Мими не слушала.
— Хотя бы потому, что не «Лондон-Экспорт», а «Лондон-Экспок». И это вовсе не американская контора, а английская. Я-то знаю… Когда я жила в Констанце, у меня был один постоянный джентльмен из этой конторы. Но я, киса, на тебя не сержусь, только когда начинаешь заливать, подумай сначала, хорошо?
Чувствуя себя неловко, Лулу попытался выкрутиться:
— Тебе вечно кажется, что ты все знаешь… Но ты глубоко ошибаешься!
— Киса, не сердись… Признайся лучше, ты опять кого-нибудь обыграл в рулетку. Или, может быть, нашел себе старуху с поместьем? Меня можешь не стесняться, киса!
Лулу обнял Мими, больно сжал ее плечи.
— Ты ужасно ядовитая, но я без тебя не могу, — Мими бросила на него насмешливый взгляд. — Клянусь честью офицера!.. Больше я тебя никогда не оставлю. Мы с тобой отныне будем повсюду. В ресторане, на бегах… Где угодно!
— Киса, ты больной! Тебе надо лечиться! — и она со смехом выскользнула из его объятий.
— Мими, напрасно так думаешь… Прошли те времена, когда Лулу Митреску занимал у тебя на сигареты или на парикмахера!
— И на ботинки и даже на баню! Или ты это уже забыл?
Лулу сделал вид, что не слышит упрека.
— Так вот, прелесть моя! Я сегодня должен получить в нашем посольстве визы. Завтра улетают две «птицы», и я буду свободен…
— Что за «птицы»? Куда? Какое посольство, киса?
— В английском посольстве… Два джентльмена из нашего бюро…
— Киса, ты опять заливаешь…
— Мими, я перестану с тобой разговаривать!.. Поедем со мной, и ты убедишься, — Лулу вскочил и отошел к небольшому столику, заваленному множеством полных и пустых флаконов, тюбиками с помадой, блюдцами с тушью, баночками с румянами и кремами.
Но Мими не успокаивалась:
— Кого же ты знаешь из английского посольства?
— Многих, — коротко ответил Лулу, выливая себе на ладонь духи из флакона.
— Киса, ты врешь, ей-богу, врешь… А, впрочем, мне все равно. Скажи-ка лучше, ты в самом деле разбогател или все твое состояние только этот костюм?
— Нет, прелесть моя. Пока я еще не богат. Но скоро буду!..
— Вот такой ты мне нравишься…
— Прелесть моя, могу я остаться? — проворковал Лулу.
— Нет.
— Ты занята?
— У меня теперь интересный кавалер… Временно, но… постоянный! Впервые, кажется, встречаю такого — лысенький, пузатенький…
— И волосатенький? — перебил Лулу.
— Ты угадал, киса. И знаешь, когда разговаривает, поет!..
— Артист?
— Нет, киса, коммерсант. Должен был давно уехать, но из-за меня задерживается. Приехал, говорит, за товаром и не может уехать — влюбился!..
— Периферийный? — заинтересовался Лулу.
— Из Бессарабии… Там у него мануфактурный магазин. Говорит, товару на два миллиона!
— Ну, ты с ним будь поосторожней… У них кровь большевистская, — нахмурился Лулу.
— Я политикой не занимаюсь и мне безразлично, кто он. Знаю только, что я ему нравлюсь. — Мими засмеялась.
— Я серьезно, Мими… В этой Бессарабии еще много русских. И ты с этим не шути!..
— А хоть бы он и был русским, мне-то что? Но кстати — он еврей…
— У-у, так это же большевик, каналья!..
— Глупишь, киса. Большевики — голодранцы, а этот здесь открыл на паях фабрику замков и ручек для чемоданов и ридикюлей. Вон ту сумку, что на окне, он мне подарил… Правда, хороша?
Лулу поморщился.
— И башмаки эти тоже от него. Вчера повел меня в оперу! Век не бывала там! А сегодня обещал принести золотые часики, но я отказалась. Не люблю обирать, тем более провинциалов! Наивная публика…
У Лулу от зависти загорелись глаза.
— Нет, ты это серьезно, Мими?
— Я же не ты, киса… И чего ради мне лгать?
А у Лулу уже работала мысль — как бы встретиться с бессарабским коммерсантом.
— Он случайно не играет в карты? — осторожно поинтересовался Лулу. — Провинциалы это обычно любят…
— Играет… — спокойно ответила Мими, угадав, куда метит ее друг. — Но я тебя с ним не познакомлю. Там, у себя, он почтенный коммерсант. Говорит, что самая первая туалетная на большом базаре будет названа в его честь! Умрешь со смеху, как его послушаешь…
— Плевать на вое. Ты меня только познакомь с ним, прелесть моя, а я в долгу не останусь, — начал умолять Лулу. — Хочешь сыграть пополам?
— Отстань, сказала не познакомлю…
— Почему?
— Не приставай, такие попадаются не часто. Вчера в опере он оказал, что снимет мне квартирку, но с условием, чтобы я была только его…
— Он тебе наобещает, потом уедет в свою Бессарабию, и ты останешься ни с чем!
— Ты не суди по себе… Он мне показывал телеграммы от жены! У него там миллионное дело, а он сидит здесь со мной и будет сидеть, пока я не скажу, чтобы ехал…
— А ты, Мими, кажется, сама втрескалась в него…
— Дурак ты…
— Тогда я останусь у тебя, прелесть моя.
— Нет, киса, ты уйдешь…
— Не уйду!
— Уйдешь, киса, и не позднее, как через пять минуточек… Он должен скоро звонить.
— И ты поедешь к нему?
— Мне некуда ехать, он живет у нас в отеле. Все девушки мне завидуют, знаешь как? О!.. И бандерша теперь уже не дуется на меня: он ей заткнул рот… Кажется, и главному тоже кое-что перепало… Этот типчик с большими деньгами, — Мими многозначительно подмигнула и вышла, накинув на плечи халат.
У Лулу давно так не горели глаза. Он уже видел себя рядом с бессарабским коммерсантом за партией покера или виста. Вот это как раз то, что ему нужно! Шеф по сравнению с этим китом — тьфу! Здесь можно отхватить куш, а горбун по чайной ложечке дает и к тому же вечно грозит смертью за измену присяге…
Когда Мими вернулась, Лулу снова принялся ее умолять.
— Мими, прелесть моя, познакомь меня с ним, прошу тебя! Ну что ты дрожишь над этим бессарабским купцом? Я же тебе ближе!.. Ведь я румын чистокровный. Ну, Мими, перестань упрямиться…
Но Мими скрестила руки на высокой груди и, склонив голову набок, сказала:
— Киса, хоть ты и румын, но можешь проваливать. Твое время истекло!..
Лулу, заскрипев зубами от злости, подошел к вешалке.
