рассмеялась.
— Быстро же ты берешь трубку.
— Ты лишь позови, и я буду у тебя так же быстро, — пообещал он мне, и его тихие слова напомнили о его руках и губах. Сквозь боль я почувствовала приятное тепло. Когда я стала такая?
— К сожалению, откажусь, — проворчала я, — не думаю, что стоит, так сказать, удивлять родителей.
— Когда-нибудь нашими будут все ночи.
Лучше бы он не говорил таким приятным шепотом. От этого я теряла контроль. На одно сладкое мгновение я потеряла способность управлять свои даром, и в моей голове взорвались образы, которые сейчас видел Калеб — мы вдвоем, у водопада… его губы и мои… мы вместе…
Усилием воли я захлопнула крышку чужого сознания.
— Э, ты говоришь о будущем, — с трудом отозвалась я, — скажешь мне все это через три месяца!
— Рейн Марлен Туорб, я говорил тебе, что ты невероятно хитра?
Я нервно рассмеялась, стараясь не поддаться притягательной хрипоте в его голосе. Вдруг Калеб стал серьезен, и это ощутимо сняло давление с моей головы.
— Я люблю тебя и хочу, чтобы ты думала обо мне! Жди меня завтра с утра!
— Лучше после обеда, — скривившись, я осторожно сказала ему.
— Почему? — в голосе Калеба проступило раздражение. Он не привык еще к отказам.
— Завтра воскресение, мы идем с утра на службу.
Калеб тяжело вздохнул и ненадолго смолк.
— Я бы пошел. Но раз ты запретила рассказывать о наших отношениях…
— Мы не идем на переговоры с шантажистами, — отчеканила я. Надо держаться той линии политики, которую выбрала с самого начала, чем бы он меня не соблазнял. Но на миг я представила, как бы было, если мы могли встречаться в открытую. Тяжелый вздох вырвался из меня.
— Не переживай, я шучу, — успокоил меня Калеб и добавил, — я буду ждать тебя после церкви. А теперь ложись спать. Люблю тебя.
— И я… — сказала я уже в тишину трубки.
Я думала, что смогу обдумать весь сегодняшний день, но головная боль просто убивала. Не раздумывая, я приняла снотворное, и когда возвращалась из ванны, еле переставляла ноги. Боль под давлением лекарств отступала, и я уже почти не ощущала сознаний Терцо и Самюель, сидящих внизу. Одеяло помогло мне скрыться от всего вокруг.
Глава 17. Перемены
Эмили Дикинсон
Когда бездумно ты бредешь по кругу
Не обвиняй в однообразии округу.
Упадку духа, есть всегда причина.
Безрадостна текущих дел лавина.
Бегом беги или плетись пешком,
Снабди себя веселым посошком,
Выдумывай другим чертоги и остроги,
Будь добродушным, или очень строгим —
Сегодня будет так же, как вчера!
Немного правил тут, но жесткая игра.
Твое сознание построило границы.
Не выроешь подкоп, не унесешься птицей.
Лишь чрезвычайность лазерным лучом
К свободе может стать тебе ключом.
Когда в отчаянии дойдешь до точки —
Увидишь путь доступный одиночке.
Меж рифов дней — твой Ангел проводник,
А ты — его примерный ученик.
Несколько недель прошли, будто во сне, день за днем мы проводили вместе и только ночи оставались одинокими для Калеба, но к моей величайшей радости, он не погружался в мир своей ночи. Картины его, конечно же, не утратили своей мрачности, присущей ему, но меня они уже не пугали незнакомыми лицами, с чужим прошлым. Прошлым Калеба, о котором я ничего не знала.
У нас появилась новая игра. За то, что я читала для него страницы из моего дневника, Калеб рассказывал мне год своей жизни. И, кажется, я должна была знать его, но нет — он все еще оставался загадкой. Близкой и далекой, но моей звездой, неясно очерченной, и в то же время, дающей яркий свет.
Нам приходилось держаться на расстоянии в школе, делать вид, что мы не замечаем, друг друга в столовой, что Бет интерпретировала как очередную ссору.
— Вы так всю жизнь будете постоянными врагами?
— Врагами? — я лишь насмешливо поднимала бровь, и, заметив этот очевидно калебовский жест, ограничивалась только улыбкой. Ее злило мое поведение, но о большем она не решалась спросить. Ева молчала, и я смутно понимала, что она о чем-то догадывается. По крайней мере, она об этом не распространялась.
Мое время в школе теперь проходило очень быстро. Все мы думали, чтобы такое придумать на день рождения Бет, и так как Калеб тоже принимал в этом участие, мы могли проводить время вместе, наслаждаясь общением друг с другом, притом об этом никто не знал.
Но иногда я чувствовала какие-то дурные вибрации, источника которых не могла определить, бывает, мы ощущаем незримое приближение беды, когда ее дыхание уже прикасается к нам, но мы не готовы этому поверить. Так и я, скидывала все свои неприятные ощущения на волнение, нервы и беременность. И, конечно же, любовь!
Мы сидели за столом в столовой как всегда в своей компании, Бет была специально отправлена мной по какому-то очень важному поручению, и теперь ни что не мешало нам решать наши вопросы.
Я не принимала активного участия во всем, так как Оливье целиком взяла на себя организацию. Мне нужно было только качать головой и поддакивать, то же самое делала и Ева. Мы время от времени насмешливо переглядывались, и этого хватало, чтобы не испортилось настроение. Размах Оливье был таковым, вплоть до приглашения каких-то заезжих певцов.
Также украдкой я разглядывала Калеба. Все в школе удивлялись отсутствию у него девушки уже продолжительное время и поэтому гуляли сплетни. Больше всех меня смешила Бет, она просто не могла поверить, что не в курсе того, что происходит у Калеба. Она, как и все подозревала, необычайную влюбленность Калеба в кого-то, кто просто не отвечает взаимностью, но любые расспросы заканчивались смехом со стороны Калеба, особенно если Бет начинала перечислять кандидаток на роль возлюбленной. Не знаю радоваться мне или обижаться, но моего имени так, ни разу и не прозвучало. Ева подозрительно отводила глаза, значит, она догадывалась наверняка, решила я. Не страшно, Ева была менее словоохотлива, чем Бет, и умела держать язык за зубами.
