Она смолкла. Кровь прилила к ее лицу и тут же отхлынула. Она снова заколебалась; однако окончательно справилась с волнением, взяла себя в руки. — Я Анна Сильвестр, — объявила она, внезапно вскинув голову, а дрожавший дотоле голос внезапно окреп.
Джулиус вздрогнул и уставился на нее в немом изумлении.
Это имя было ему известно вдвойне. Не так давно оно слетело с губ отца, когда Джулиус сидел возле его кровати. Лорд Холчестер наказал ему, горячо наказал ему держать это имя в памяти и помочь носящей его женщине, если женщина эта когда-либо обратится к нему. Позднее он вновь услышал это имя, на сей раз оно скандальным образом было связано с именем его брата. Получив первое анонимное письмо, миссис Гленарм не только потребовала от самого Джеффри опровергнуть гнусную клевету в его адрес, но и, не ставя его в известность, направила копию этого письма его родственникам в Суонхейвен. Сказанное Джеффри в свою защиту не вполне убедило Джулиуса в том, что брат его совершенно безвинен. И сейчас, глядя на Анну Сильвестр, Джулиус почувствовал — те его сомнения окрепли, можно сказать, переросли в уверенность. Неужели эта женщина — такая скромная, кроткая, не чопорная и благовоспитанная — и есть та самая бессовестная авантюристка, которая посягала на Джеффри на основании глупого флирта, но он вовремя разоблачил ее намерения? И при этом она с самого начала знала, что связана брачными узами с другим мужчиной? Неужели эта женщина — с голосом, внешностью, манерами настоящей дамы — находится в сговоре (как утверждал Джеффри) с полуграмотным бродягой, который анонимно вымогал деньги у миссис Гленарм? Этого не может быть! Даже если сделать скидку на обманчивую внешность, вошедшую в пословицу, — все равно не может быть!
— Мне называли ваше имя, — заговорил Джулиус после короткого молчания. Инстинкт джентльмена подсказал ему, что не стоит связывать ее имя с именем своего брата. — Его называл мой отец, — добавил он, тактично раскрывая именно этот источник, — когда я последний раз навещал его в Лондоне.
— Ваш отец! — Она сделала шаг навстречу, на лице ее отпечаталось неверие, изумление. — Но ведь ваш отец — лорд Холчестер?
— Да.
— Почему же он говорил обо мне?
— Он тогда был болен, — ответил Джулиус. — И размышлял о событиях из своего прошлого, мне совершенно не известных. Он сказал, что знал ваших отца и мать. И велел мне оказать вам всяческое содействие, если вам когда-нибудь понадобится помощь. Говоря это, он был крайне взволнован — мне показалось, что он испытывает угрызения совести в связи с какими-то воспоминаниями.
Медленно, не произнося ни слова, Анна отступила к невысокой оградке террасы. Оперлась на нее одной рукой, чтобы не потерять равновесие. Джулиус, сам того не подозревая, сказал сейчас нечто крайне важное. Анна и понятия не имела, что отец предавшего ее человека в свое время признал незаконным брак, в результате чего была предана ее мать. Открытие это потрясло ее, вдоль спины пополз холодок суеверного страха. Неужто злобный рок оплел ее невидимой сетью? Неужто, куда ни поверни, везде ее ждет мрак, везде ей суждено ступать по следу покойной матери к предначертанной и унаследованной судьбе? Мозг ее затуманило, она забыла, где она, что с ней. Она на мгновение перенеслась во времена, когда была ребенком. Ей явилось осунувшееся, полное отчаяния лицо матери — в те далекие времена, когда ей было отказано в праве именоваться женой, и общество навсегда отторгло ее.
Джулиус приблизился к ней и тронул за плечо.
— Вам плохо? — участливо спросил он. — Вид у вас совершенно больной. Надеюсь, это не мои слова на вас так подействовали?
Этот вопрос прошел мимо ее сознания. Вместо ответа на него она задала свой.
— Вы сказали, что не имели понятия, о чем думал ваш отец, когда говорил с вами обо мне?
— Ни малейшего.
— А вашему брату известно об этом больше, чем вам?
— Безусловно нет.
Она смолкла, еще раз погрузилась в свои мысли. В памятным день их первой встречи ее привела в смятение фамилия Джеффри, и она спросила его: а не могли их родители быть знакомы в прошлом? Джеффри, обманывавший ее во всем остальном, на сей раз сказал правду. Он заявил, что имени ее родителей в своем доме он никогда не слышал, и это полностью соответствовало истине.
Джулиус почувствовал, что в нем разгорается любопытство. Он попытался выведать у Анны побольше.
— Судя по всему, вам известно, что думал мой отец, когда говорил со мной, — продолжил он. — Могу ли я…
Она перебила его, умоляюще всплеснув руками.
— Прошу вас, не надо об этом спрашивать! Все это быльем поросло… и вам совершенно не интересно… и никак не связано с моим приездом сюда. Я и так злоупотребляю вашей добротой, — и она спешно перевела разговор, — поэтому лучше вернемся к тому, зачем я приехала. А еще кто-нибудь из членов вашей семьи меня не упоминал, мистер Деламейн, помимо вашего отца?
Джулиус не предполагал, что она сама затронет болезненную тему, которой он предпочитал не касаться. И сейчас был слегка разочарован. Он ожидал от нее большей тонкости, большего такта.
— А нужно ли, — холодно спросил он, — углубляться в это?
Щеки Анны снова залило краской.
— Если бы это не было нужно, — ответила она, — неужели я стала бы говорить об этом вам? Да будет вам известно, что я приехала сюда не от хорошей жизни. И если я не буду говорить прямо (пусть даже принося в жертву собственные чувства), я лишь затуманю мое положение, и без того достаточно туманное. Мне есть что сказать миссис Гленарм об анонимных письмах, какие она получает в последнее время. И мне нужно поговорить с ней о ее предполагаемой свадьбе. Прежде чем вы позволите мне это, вам следует знать, кто я. (Я нахожу это вполне естественным.) О моем поведении вы, должно быть, наслышаны с самой худшей стороны. (По вашему лицу я вижу, что это именно так.) Вы меня видите впервые в жизни, но столь снисходительны ко мне, что устраивать вам неприятный сюрприз — это с моей стороны будет просто низко. Может быть, теперь вы понимаете, мистер Деламейн, почему я не могла не сослаться на вашего брата. И посему позволите мне говорить с миссис Гленарм?
Это было сказано скромно, безо всякой манерности, с неподдельной и трогательной покорностью во взгляде и поведении. Джулиус снова проникся к ней уважением и сочувствием, в которых на минуту ей отказал.
— Вы сочли возможным довериться мне, — сказал он, — хотя в вашем положении не многие отважились бы на это. И со своей стороны я чувствую себя обязанным довериться вам. Я считаю само собой разумеющимся, что ваши мотивы в этом деле достойны всяческого уважения. Пусть миссис Гленарм сама решит, желает она беседовать с вами или нет. А вы вольны предложить ей эту беседу. Да, вольны.
Последние его слова совпали со звуками фортепьяно из музыкальной комнаты. Джулиус указал на стеклянную дверь, выходившую на террасу.
— Вам достаточно войти в эту дверь, — сказал он, — и вы останетесь с миссис Гленарм наедине.
Анна поклонилась и пошла к двери. У ступенек остановилась, чтобы собраться с мыслями.
Она поставила ногу на нижнюю ступеньку, но дальше не поднималась — ей вдруг расхотелось входить в комнату. Сэр Патрик ошибся, полагая, что известие о предполагаемой свадьбе миссис Гленарм произведет на нее большое впечатление: сердце ее уже остыло к Джеффри, и неоткуда было взяться сердечной ране, не было в ее душе и тлившейся ревности, готовой вспыхнуть от малейшей искры. Поначалу она ехала в Перт с одной целью — вернуть свою переписку с Джеффри. Переменить планы и приехать в Суонхейвен ее заставила исключительно та оценка, какую дал ее отношению к миссис Гленарм плутоватый, но не лишенный здравого смысла Бишопригс. Если она не будет против свадьбы миссис Гленарм, не будет требовать от Джеффри, чтобы он выполнил данное ей обещание, ее поведение лишь подтвердит наглые заявления о том, что она уже замужем. Если бы на карте стояли только ее интересы, она бы еще подумала, надо ли ввязываться. Но ведь могла пострадать и Бланш; именно ради нее Анна и решилась на поездку в Суонхейвен-Лодж.
В то же время, при ее теперешних чувствах к Джеффри — она ведь совсем не жаждала, чтобы он сдержал свое обещание, — дабы не потерять уважения к себе, ей важно было вооружиться какой-то
