– Похоже, у вас замечательная семья.
– Я разошелся с женой. И собираюсь жениться снова, когда, когда... все выяснится.
О'Хара опять подошел к столу и стал чистить пистолет.
– Думаю, мои дети поймут.
Он отложил пистолет и показал мне на одну из фотографий. На ней был запечатлен мальчик в форме военно-морских сил.
– Он – лоцман, – заявил О'Хара, сияя. И добавил, бурча себе под нос: – Я все сделаю для Батча. И для Патрисии Энн, и для Мерилин Джейн.
– Пока вас не было, заходила ваша секретарша. О'Хара зло посмотрел на меня, поставив фотографию на место.
– Я не знал, что она вернулась с ленча.
– Вернулась и просила вам об этом сказать.
– Ладно. Что-нибудь еще?
Я указал на вешалку.
– Она искала ключи от вашей машины у вас в карманах.
Похоже, он испытал облегчение.
– Да-да. Некоторые ее бумаги лежали в машине. Но ключи были не в карманах моего пальто.
– Я осмотрел все, что можно.
– Это может подождать.
О'Хара встал, сунул пистолет в карман пиджака и сказал:
– Позвольте мне отвезти вас назад в Луп.
– Мистер О'Хара...
– Эдди, – поправил он меня.
– Мистер О'Хара, так в чем же все-таки дело? Вы и пары слов не сказали мне о вашей проблеме с карманниками, а теперь собираетесь быстренько отвезти меня в Луп.
Он замахал руками, натянул пальто и взял шляпу.
– Мы поговорим в машине.
Я взял свое пальто, шляпу и перчатки и пошел вслед за ним. Мы отправились прямо к зоне, где был тотализатор. Два ряда кассовых окошек разделяли огромное пространство, укатанное серым цементом. Никаких тебе восточных ковров.
Завернув за угол, мы увидели Паттона, который разговаривал с одним маленьким человечком в очках – бледным, худощавым, старомодно одетым. Они замолчали, заметив нас, заулыбались и закивали нам.
– Я не вернусь до завтра, Джонни, – сказал О'Хара, когда мы подошли к ним. А потом, обращаясь к другому человеку, добавил: – Увидимся позже, Лес.
Лес ответил:
– Увидимся позже, Эдди.
Мы вышли на Ларами-стрит. Был холодный ноябрьский полдень. Я спросил:
– Кто был этот маленький человек?
– Бухгалтер парка.
– Он кажется мне знакомым.
О'Хара ничего не ответил. Он молча направился к дорогому сверкающему «форду» последней модели.
– Как его имя? – спросил я.
– Лес Шамвей.
– Шамвей. Что-то знакомое.
О'Хара изнутри открыл для меня дверцу машины, и я сел на сиденье.
– Шамвей, – повторил я.
Он завел машину и поехал по Ларами-стрит. Потом неуклюже вытащил свой пистолет из пиджака и положил его на сиденье между нами.
– Погодите-ка, – сказал я. – Это не тот ли самый Шамвей, который давал показания против Капоне?
О'Хара ничего не ответил. Он смотрел вперед на дорогу. Слева от нас тянулись железнодорожные склады, справа – Спортивный парк.
– Так значит, вот он кто, – продолжал я. – Бухгалтер из Хоуторн-смоук-шопа, который называл Капоне своим боссом? Без него федералы не смогли бы провести свое дело о налогах.
– Да-да, – раздраженно сказал О'Хара.
– А что он делает у вас? Еще лучше спросить – почему он жив?
– Лес – хороший человек, – ответил О'Хара, как будто этим высказыванием он все объяснил.
– Капоне выходит через несколько дней, – сказал я. – После семи лет и нескольких месяцев. Ему есть о чем поговорить с Лесом. О добрых старых временах и тому подобное.
– Капоне болен.
– Я слышал, – сказал я. – Сифилис. Я читал в газетах, ему привили малярию, чтобы вызвать лихорадку. Это такое лечение.
Мы миновали Стикни, выступающая часть которого заходила в район Цицеро, и оказались в самом Цицеро. Там жили, в основном, рабочие в деревянных каркасных домах на одну-две семьи.
– Выбросьте это из головы, – сказал он, нервно оглядываясь вокруг. – У нас не так уж много времени.
– На что?
– На то, чтобы рассказать вам, почему я вас нанял.
– О! Я так и думал, что дело вовсе не в карманниках. Но к чему было устраивать это шоу перед секретаршей и всеми остальными?
В это время мы проезжали очаровательный маленький парк. О'Хара свернул на улицу Огден, имевшую отличное покрытие, которая по диагонали пересекала три главных магистрали и состояла из четырех рядов. Теперь склад железной дороги был от нас слева, но некоторые складские помещения располагались и с правой стороны от дороги. И множество баров. Таким был Цицеро.
– Я не знаю, кому могу доверять, – объяснил О'Хара. – Абсолютно все люди, которых я знаю, за исключением детей, испорчены этими бандитами. Даже моя невеста.
– А кто ваша невеста?
Помрачнев, он ответил:
– Сью Граната.
Я видел ее раньше: очаровательная молодая женщина с темно-пепельными волосами. Ее брат был тесно связан с преступным миром.
Я спросил:
– Так вы считаете, что можете доверять мне?
– У вас хорошая репутация. К тому же у нас есть общий друг.
– Кроме Фрэнка Нитти?
– Кроме него.
– Так кто же?
Он покосился назад через плечо. Потом сказал равнодушно:
– Элиот Несс.
– Откуда вы знаете Элиота?
– Я был его тайным агентом в Компании.
У меня челюсть отпала от удивления.
– Что-о?
О'Хара едва заметно язвительно улыбнулся. Он вцепился в руль, как будто это была чья-то шея.
– Я всегда ненавидел всю эту мразь, с которой вынужден был работать вместе. Их кричащую одежду, неправильную речь, отвратительные манеры.
– Да уж, именно неправильная речь больше всего раздражала меня в них, – добавил я.
– Это неудивительно, мистер Геллер.
– Почему не Нат?
