– Мы тонем, – сказал детектив Джонсон. – Задыхаемся под лавиной писем и телефонных звонков.
– Есть что-нибудь стоящее? – поинтересовалась Лаки. Она была недовольна тем, как продвигается расследование, но до поры до времени старалась скрывать свое раздражение.
– Пока трудно сказать. Мы проверяем каждое сообщение, но их слишком много.
Лаки кивнула. Пока детектив Джонсон и его люди занимались этой идиотской проверкой, группа нанятых Лаки детективов обходила дома в радиусе пяти миль от места происшествия, опрашивая владельцев черных джипов, и в особенности их соседей, предъявляя им сделанные на компьютере портреты подозреваемых. Лаки такая работа нравилась гораздо больше, чем методы детектива Джонсона, но и она пока не принесла никаких результатов. Больше всего Лаки жалела о том, что Ленни не мог припомнить ни одной цифры из номерного знака машины преступников. Это могло бы существенно сузить круг поисков, и Ленни старался изо всех сил, но пока у него ничего не получалось. Его мозг, наполовину парализованный ужасом, отчаянием и стыдом, отказывался выдавать информацию, которая, возможно, хранилась где-то в самой его глубине.
Пользуясь тем, что дети уехали к Джино в Палм-Спрингс, а Бобби улетел в Грецию к родственникам отца, Лаки старалась проводить с Ленни как можно больше времени, надеясь, что ей удастся уговорить его сходить к психоаналитику.
Но это оказалось совершенно невозможно. Ленни отказывался даже разговаривать с ней на эту тему.
В конце концов Лаки, кое-как справившись со своим темпераментом, решила не торопить события и соглашаться со всем, что бы ни пришло в его упрямую белокурую голову. Это был, наверное, единственный способ вернуть себе прежнего Ленни, однако, когда он начинал капризничать или говорить заведомую ерунду, Лаки было невероятно трудно удержать себя в руках.
Однажды, когда Ленни собирался на прогулку вдоль берега океана, она высказала желание пойти с ним, но он покачал головой:
– В принципе я не против, но… Я бы предпочел побыть один.
– Один? – переспросила Лаки, не веря своим ушам.
Но Ленни, похоже, даже не заметил ее реакции.
– Да, – преспокойно ответил он.
– Ну, если тебе так хочется… – протянула она.
– Могу я чего-то хотеть? Или у меня нет такого права? – спросил он с вызовом.
– Разумеется, есть, – парировала Лаки, терпение которой было на пределе. – Если тебе действительно хочется быть одному – пожалуйста.
Я тебя не держу!
– Ах, вот оно в чем дело! – выпалил Ленни раздраженно. – Я знаю, что тебе не терпится от меня отделаться. Что ж, если этого хочешь ты, я, пожалуй, тебя уважу.
Лаки честно старалась избежать ссоры, но Ленни было не остановить.
– Ты ведешь себя как подросток в период полового созревания, – сказала она презрительно. – Тебе не угодишь!
– Я хочу быть самим собой, только и всего.
Таким, каков я есть на самом деле, а не таким, каким ты меня хочешь видеть. И если тебе что-то не нравится…
«Не нравится, – подумала про себя Лаки. – Мне не нравится, что ты не можешь взять себя в руки. Но будь я проклята, если я стану ссориться с мужчиной, которого люблю! И даже ты меня не заставишь!»
– Как насчет того, чтобы съездить в Нью-Йорк? – сказала она самым миролюбивым тоном, на какой была способна. – Мы могли бы устроить себе небольшие каникулы и попытаться получить удовольствие.
– Удовольствие? – Ленни недоверчиво покачал головой. – Мэри Лу лежит в могиле, а ты говоришь о развлечениях?
– Господи Иисусе! – с досадой воскликнула Лаки. – Может быть, хватит, Ленни, а?
– Хватит чего?
– Да, хватит! Ты должен перестать жалеть себя, потому что это уже даже не смешно. Я, во всяком случае, больше не могу этого выносить.
Мы больше не можем этого выносить. Что за блажь, Ленни?
– Кто это «мы»? – поинтересовался Ленни.
– Я, дети, друзья и любой, кто пытается тебе помочь. Ты с головой ушел в себя, Ленни. Точь-в-точь, как после похищения.
– Мне очень жаль, что смерть Мэри Лу причиняет вам всем столько неудобств, и готов извиниться за нее. Все так не вовремя, да? – Он рассмеялся горьким, сухим смехом. – Миссис Сантанджело специально бросила студию, чтобы поехать в Нью-Йорк и развлечься, а тут как раз убивают ее подругу. Ужасная досада! Кстати, раз мы уж об этом заговорили, я хотел сказать, что с твоей стороны было бы очень мило, если бы прежде, чем объявить о своем решении всему миру, ты обсудила бы его со мной. Разве я принимаю важные решения, не посоветовавшись предварительно с тобой?
– Ах, вот из-за чего ты кипятишься!
– Я вовсе не кипячусь. Просто я помню еще один случай, когда ты приняла решение, не спросив меня. Это было, когда ты купила эту чертову студию!
– Давай не будем ссориться, Ленни!
