Я еле поднялся и, полусогнувшись, пошел вперед. Мотовилин, Даманов и Харабрин вели плотный огонь, сдерживая егерей, пока я пересекал лощину.
…Когда мы, наконец, оказались в боте и, лежа на палубе, подставляли разгоряченные лица освежающим брызгам студеной воды, меня окликнул старший лейтенант Лебедев. Он стоял позади нас, широко расставив ноги. Кожанка, перехваченная ремнями, плотно облегала его фигуру. Лебедев пристально смотрел на меня. Он, видимо, хотел что-то спросить, но махнул рукой: уж очень, должно быть, выглядел я растерянным и расстроенным. Впору было повернуться и уйти, а я все еще топтался на месте. Лебедев усадил меня, сам сел рядом и сказал:
– Тяжело потерять друга. Ты видел убитых егерей на гребне высоты? Саша первым туда поднялся и сразил троих. Сгоряча ринулся вперед во весь рост. Такая у него, должно быть, натура. Проложил нам дорогу, а сам погиб. У тебя, Виктор, был очень хороший товарищ. Жаль, похоронить не удалось. Ни его, ни Рябова. Вот Рябов… Жили-дружили три Николая. Одногодки. Все с одного катера, в одной футбольной команде играли. А в базу возвращаются двое. Что поделаешь? Война… К этому надо привыкнуть»[375].
В сентябре – октябре 1941 года было проведено несколько операций в районе мыса Могильный.
В октябре 1941 года предпринимались неоднократные попытки высадить разведгруппы в Сог-фьорде (затем должны перейти в район Мильсхейма и оттуда вести разведку Киркинеса и Бек-фьорда). Из-за сильных штормов пришлось отменить высадку.
С 22 по 24 октября 1941 года отряд численностью сто человек провел операцию в районе мыса Могильный. Было уничтожено свыше двадцати автомашин и взорваны землянки.
7 ноября 1941 года на лыжах вышли в сторону аэродрома Луостари. Разведчики должны были обследовать подходы к авиабазе, распознать систему обороны, засечь порядок дежурств батарей, режим охраны. Задание было успешно выполнено. На базу отряд вернулся 18 ноября.
Группа разведчиков 12 ноября высадилась в шести километрах южнее мыса Пикшуев с задачей разведки системы огневых точек противника на побережье.
Всю зиму 1941/42 года разведгруппы регулярно высаживались с надводных кораблей на левый берег губы Западная Лица, в Варангер-фьорде, в районе маяка Пикшуев.
Во второй половине апреля 1942 года отряд для проведения важной операции был передан в оперативное подчинение 12-й отдельной бригаде морской пехоты с задачей демонстративной высадки и захвата высоты с отметкой 415. Отряд должен был отвлечь внимание противника от высадки остальных подразделений бригады. Приказ командования отряд выполнил успешно.
В начале лета 1942 года отряд провел разведку авиабазы в Луостари. Без потерь вернулся на базу.
Проведенные летом – осенью 1941 года рейды по тундре и в апреле 1942 года с высадкой с катеров в районе Петсамо – Киркинес показали практическую невозможность ведения разведки транспортов и боевых кораблей противника. Поэтому было принято решение сосредоточить основные усилия разведки на побережье полуострова Варангер. Опасаясь подводных лодок, немецкие транспорты прижимались к берегу и попадали в зону наблюдения разведгрупп, высаженных на побережье[376] . Обычно для доставки разведчиков в указанный район использовали подводные лодки. Подробно об этом мы рассказали выше.
Начиная с осени 1943 года разведчиков снова стали доставлять с помощью катеров. Теперь перед разведгруппами стояла другая задача – захват «языков».
Глава 20
На западном направлении
О боевой деятельности военной разведки в годы Великой Отечественной войны на территории стран Восточной Европы много и подробно писали еще в годы существования СССР. Одна из причин такого повышенного внимания к данной теме – демонстрация дружбы между народами соцстран Восточной Европы.
В нашей книге мы не будем подробно рассказывать о событиях, произошедших в каждой из восточноевропейских стран, а коснемся лишь Польши. На ее примере мы продемонстрируем, как действовала советская военная разведка в странах Восточной Европы в годы Великой Отечественной войны.
Группа «Михал»
Самой известной и результативной была группа «Михал». Командовал ею капитан Войска Польского Миколай Арцишевский, который в числе 150 интернированных польских офицеров подписал «Меморандум высшему руководству Красной Армии», в котором они просили предоставить им возможность сражаться с общим врагом. Группа «Михал» была заброшена в Польшу 17 августа 1941 года.
В группу, кроме Арцишевского, вошли его заместитель Збигнев Романовский, радист Игорь Мицкевич, сапер Станислав Винский и Ежи Зюлковский – все бывшие офицеры польской армии в звании поручика. Они прошли ускоренную подготовку, как практиковалось в первые месяцы войны. При выброске на территорию Польши летчики «немного промахнулись», и разведчики приземлились примерно в 150 км от назначенного места. С помощью местного населения они добрались до города Петркува, южнее Лодзи, там обосновались и начали работу. Главным заданием группы была организация сети войсковой разведки. Члены группы разъехались по разным местам, отыскивая родственников и друзей. Некоторые имели контакты с подпольными группами Сопротивления – с этими организациями группа установила связь.
20 сентября 1941 года группа «Михал» приступила к регулярным радиопередачам. В одном из первых же сообщений содержалась информация о том, что гитлеровцы накапливают химические отравляющие вещества на складах в районе Петркува – информация чрезвычайно важная. Вскоре группа перебазировалась в Варшаву, оставив на прежнем месте лишь радиста. Она организовала наблюдательные пункты на нескольких железнодорожных узлах: в предместье Варшавы Праге, в Радоме, Люблине, Седльце, Пшемысле, Лукове, Бресте и других, работники которых отслеживали передвижения немецких воинских частей и военных грузов. Арцишевский в Варшаве обрабатывал результаты, которые затем передавались в Центр.
Арцишевский расширял круг знакомств, постепенно группа пополнялась. Бывшая актриса Люцина Брацкая помогла ему выправить легальные документы, а затем стала выполнять его поручения. Так, она установила связь с семьей Арцишевского, после чего две его сестры, Ирэна и Мария, работавшие в Познани на почтамте, тоже стали информаторами: они передавали номера полевой почты и воинских частей, которые узнавали у себя на почтамте. Домработница Брацких Ирмина Крупович также стала членом группы. Ей доверили хранение шифров и документации – Ирмина держала их в мусорном ящике, возле которого всегда стояла наготове бутылка с горючей смесью. Старые знакомые Миколая – художники Униховский, Детке и Чеховский – снабжали группу искусно изготовленными поддельными документами.
«В один из дней, приехав с донесениями, я застал Арцишевского в приподнятом настроении, – вспоминал один из членов группы Ежи Зюлковский. – Оказалось, ему удалось подобрать группу молодых людей из Гдыни, которые охотно согласились принять участие в борьбе с оккупантами. Вскоре я познакомился с этими юношами. В группу входили: энергичный и внешне очень обаятельный Анджей Жупанский, необыкновенно серьезный и уравновешенный Франек Камровский, интеллигентный, с изящными манерами Ежи Томашунас и брюнет с буйной растрепанной шевелюрой Богуслав Копка. Несколько позже к ним присоединились спокойный и сдержанный Тадеуш Жупанский и худенький Збышек Сас-Гошовский. Все они знали Арцишевского со времени его журналистской работы в Гдыне. Как и в нашей группе, Миколай не
