— Как она выглядела? — спросил он осторожно.
— Рыжие волосы. Кудряшки. Щенячьи глаза.
Он пробормотал слово, которое всегда заставляло Тори смеяться. Кэтлин нахмурилась.
— Адам?
— Кэтлин, мне нужно рассказать тебе всю историю.
— И мне кое-что нужно тебе рассказать. Поэтому я и приехала. Сделаем это за ланчем?
Что он хотел действительно сделать, так это помчаться за Тори. Но он знал, что все потеряно, когда вернулся в отель и застал здесь Кэтлин.
Нечестно, если бы Кэтлин думала, что у них есть хоть какое-то будущее.
Почему приходила Тори?
Он с трудом воспринимал то, что говорила ему Кэтлин за ланчем. Что-то о старом друге из колледжа, появившемся неожиданно, и у них снова что-то там завязалось, и это было абсолютно невероятно…
— У нас никогда так не было, Адам, — сказала она печально. — Как бы я ни хотела этого для нас, я ничего не могла сделать.
Он оглянулся на какой-то звук.
— Что? — спросила она. — Господи, Адам, ты выглядишь так, как будто увидел привидение.
— Не увидел, — пробормотал он, — но слышал, как оно смеется.
— Расскажи мне об этой девушке, — сказала Кэтлин с улыбкой в глазах. — Адам, ты выглядишь не так, как несколько дней назад. Моложе. Нет, не моложе. Даже не знаю, как сказать…
И он рассказал ей о письме. И о Марке. И о Тори.
— Ты любишь ее, — уверенно сказала Кэтлин. — Вот что появилось в твоем лице и чего я не видела раньше.
Адам ничего не ответил.
— Что ты собираешься делать?
Адам промолчал, и Кэтлин рассмеялась.
— О, Адам, ты так похож на своего отца! Помнишь, когда Ханна заинтересовалась им и мы удивлялись, как он сопротивлялся ей, хотя и я, и ты, и весь мир видели, что они — прекрасная пара.
— Я помню.
— Это семейное?
— Может быть.
— Ты должен пойти к Тори и сказать ей, что ты чувствуешь! Что ты всегда чувствовал.
— Я однажды сделал это…
— Адам, ты боишься? Ты?!
— Умоляю, не будем об этом.
Кэтлин накрыла его руку своей.
— Я видела кое-что в ее глазах сегодня, когда открыла дверь.
— Что ты видела?
— Что тебе абсолютно нечего бояться!
Часом позже он посадил Кэтлин в такси, поцеловал в лоб и попрощался с самыми лучшими пожеланиями. Он огляделся. На обычном месте не было маленькой продавщицы цветов, и на секунду он испугался, что ему придется добывать их где-нибудь еще.
А потом он заметил продавщицу, снующую среди машин; ее лицо просияло, когда она увидела его. Ее корзина была полна цветов.
— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделала. — Когда он рассказал что, она открыла рот от удивления, а потом ее глаза наполнились слезами.
— Это будет моя зарплата за месяц. Вы же не делаете это просто для меня, правда? Вам они действительно нужны, да?
— Мне они действительно нужны.
— Но вы могли бы купить их где-нибудь подешевле.
— Я знаю.
— Вы хороший человек, — прошептала она.
— Я надеюсь.
— Я думаю, эта девушка заслуживает вас.
Он улыбнулся.
— Она заслуживает!
Тори лежала на кровати. Она все еще не сменила одежду. Полведерка «Грецкого ореха» стояло около нее на полу с воткнутой в него ложкой.
Было слишком рано, чтобы есть мороженое.
Работал телевизор. Мыльные оперы.
Никогда в жизни она не смотрела мыльные оперы, но сейчас даже испытывала удовольствие от идиотских взаимоотношений, что были на экране.
Она старалась не заплакать и шмыгала носом.
В дверь позвонили, но она не обратила никакого внимания на этот звонок.
Позвонили еще раз. И еще. Потом в дверь заколотили.
— Разбей ее, — тихо сказала она злоумышленнику. — Убей меня. Я готова.
— Эй, леди, открывайте!
Она узнала голос. Неохотно встала, подошла к окну гостиной и откинула занавеску. Дэниел стоял на крыльце. Он помахал ей рукой.
Тори задернула занавеску.
Господи, она выглядела просто ужасно! И не собиралась открывать дверь.
— Откройте, миссис Митчелл!
Откуда он знает ее имя?
— Все мое будущее зависит от этого!
Вздохнув, она побрела к двери и резко открыла ее.
— Смотрите, — сказал он, отступив и драматичным жестом указывая на дорогу.
За ним, припаркованный, стоял велосипед с прицепом. Пассажирское отделение было переполнено цветами. Дорога была усыпана цветами.
— Я чувствовал себя идиотом, когда ехал на этой штуке по улице, — сказал он, улыбаясь.
Она уставилась на него, потом на цветы и снова на него.
— Старичье играет по-крупному. Он сказал, что устроит меня в хорошую школу. И что из меня получится хороший адвокат! Из меня!
На мгновение ее собственная боль исчезла, и она смогла увидеть надежду, счастье в глазах Дэниела.
— Ты будешь хорошим адвокатом!
— Ха! Между прочим, моя семья, насколько я помню, была по ту сторону закона. Я — адвокат?!
— А почему бы нет?
Паренек понизил голос:
— А вы знаете, сколько может получать хороший адвокат?
— О нет, даже не догадываюсь.
Он сказал ей.
— В день?
Он засмеялся.
— За час!
— Так это твое школьное поручение — доставлять цветы? — спросила она, удивившись.
— Вот бы с вами поговорить через год или два, — сказал Дэниел счастливо. — Мне кажется, он все это делает для меня, потому что я ему нравлюсь, но я теперь просто обязан ему помочь, правда ведь?
— Я не знаю ничего. А зачем они? Цветы?
