жестокое, вертикальные морщины над переносицей, которых не должно быть у десятилетнего мальчишки, — но об этом он поразмыслит потом, а пока надо усыпить животное.
Телохранитель обладал редким для человека проворством, однако шелковистая сифака оказалась еще проворнее. Стремительно прошмыгнув по ограде, лемур спрыгнул в темноту, оставив позади лишь туманный белый росчерк, похожий на инверсионный след реактивного самолета.
— Ого! — воскликнул Дворецки в невольном восхищении. — Шустрая тварь.
Артемису реакция телохранителя явно не понравилась.
— Ого? Думаю, это заслуживает большего, чем простое «ого». Наша добыча улизнула, а вместе с ней и деньги на экспедицию в Арктику.
Интерес Дворецки к лемуру стремительно ослабевал. Существуют другие, менее позорные способы добывания денег. Гигант содрогнулся, представив, как над ним станут потешаться, если слухи о событиях этой ночи докатятся до «Фермерского бара» в Лос-Анджелесе, владельцем которого был отставной телохранитель из «Блю даймонд»[7] и куда частенько заглядывали многие представители его профессии.
Но несмотря на испытываемое к операции отвращение, верность долгу заставила Дворецки поделиться информацией, полученной от директора парка, пока Артемис изучал систему охранной сигнализации.
— Кажется, я знаю кое-что неизвестное вам, — заметил он с легкой насмешкой в голосе.
Артемис явно не был настроен развлекаться.
— Правда? И что же?
— Лемуры живут на деревьях, — сказал Дворецки. — Наш приятель напуган и постарается забраться на самое высокое из них, даже если деревьев вокруг нет совсем. Видите, на что я намекаю?
И тут Артемис увидел — это не составляло труда, поскольку озаренные луной гигантские решетчатые конструкции отбрасывали кружевные тени на всю территорию парка.
— Конечно, старина, — сказал он, и лоб его разгладился. — Опоры.
Положение старшего Артемиса приближалось к критическому. Мульч ранен, Элфи снова без чувств — ее ноги торчали из пробитой гномом дыры в земле, — а у самого Фаула почти не осталось свежих идей. Невообразимый шум, поднятый сотнями представителей исчезающих видов, мешал сосредоточиться.
«Животные совсем озверели, — подумал он и тут же спохватился: — Не самое подходящее время упражнять чувство юмора».
Оставалось только расставить приоритеты Нужно вытащить отсюда Элфи. Это самое главное.
Мульч со стоном перевернулся на спину. Кровь стекала на его лицо из рассеченной на лбу кожи.
Пошатываясь, Артемис приблизился к гному.
— Полагаю, тебе очень больно. Иначе и быть не может, учитывая серьезность раны. — Врачебный такт никогда не числился в списке добродетелей Артемиса. — Останется большой шрам, но, сдается мне, внешний вид тебя мало волнует.
Мульч, прищурившись, взглянул на Артемиса.
— Ты никак шутить пытаешься? О боже, ты серьезно. Более приятных для меня слов и придумать нельзя. — Он постучал по окровавленному лбу пальцем. — Ой. Больно.
— Конечно.
— Придется штопать. Полагаю, тебе известно и об этой способности гномов.
— Естественно, — с невозмутимым видом сказал Артемис. — Не раз наблюдал.
— Сомневаюсь, — проворчал Мульч, выдергивая извивающийся волосок из бороды. — Но выбора у меня нет. Эльфийка из полиции пребывает в царстве грез, поэтому на ее волшебную помощь рассчитывать не приходится.
Артемис услышал шорох в зарослях в задней части клетки.
— Советую поторопиться. Кажется, горилла уже почти преодолела страх перед волшебными существами.
Поморщившись, Мульч приложил волосок к рассеченной коже. Тот сразу же засновал, как ткацкий челнок, прокалывая кожу и стягивая края раны. Гном стонал и корчился, но сознания не терял.
Когда волосок закончил работу и порез оказался схвачен крепче, чем муха в паутине, Мульч, плюнув на ладонь, размазал липкую массу поверх раны.
— Готово, — сообщил он и добавил, заметив блеск в глазах Артемиса: — Даже не мечтай, вершок. Работает только на гномах, причем моя борода годится для одного меня. Если проткнешь моим волоском свою кожу, не получишь ничего, кроме инфекции.
В зарослях шуршало все громче, и Артемис Фаул предпочел отказаться от ознакомления с дальнейшей информацией, хотя она казалась ему крайне важной.
— Пора уходить. Ты в силах заделать за нами туннель?
— Да мне весь парк обрушить — раз плюнуть. Но ты лучше иди первым: есть более приятные способы погибнуть, нежели оказаться похороненным заживо в… скажем, отходах. Я доступно излагаю?
Не нуждаясь в дополнительных объяснениях, Артемис спрыгнул в яму, подхватил Элфи под мышки и потащил мимо сгустков светящейся слюны к пресловутому свету в конце туннеля. Происходящее вызывало стойкую ассоциацию с полетом сквозь черноту космоса к Млечному Пути.
Звуки в туннеле многократно усиливались. Хриплое дыхание, барабанный бой сердца, скрип напряженных мышц и сухожилий — все казалось очень громким.
Тащить Элфи оказалось довольно легко, но ее костюм, скользя по неровной поверхности, шипел, как целое гнездо гадюк. Или, может быть, в туннеле действительно присутствовали змеи — учитывая, как везло в последнее время Артемису, в этом не было бы ничего удивительного.
«В кои-то веки пытаюсь для разнообразия совершить добрый поступок, — вздохнул он про себя, — а судьба так несправедливо обходится со мной. Преступная жизнь гораздо проще».
Акустика туннеля усиливала и доносившиеся с поверхности звуки. Судя по крикам, хозяин вольера пребывал в бешенстве. Артемис отчетливо слышал удары кулаками по груди и вопли, полные ярости.
«Догадался, что его обманули».
Его размышления были прерваны появлением в туннеле Мульча. Лицо гнома из-за призрачного свечения, отбрасываемого размазанной по лбу слюной, имело мертвенно-бледный, как у зомби, оттенок.
— Горилла идет, — сообщил он, набирая полную грудь воздуха. — Пора линять.
Артемис услышал глухой сдвоенный удар — могучее животное спрыгнуло в туннель. Оно кричало, бросая вызов врагам, и с каждым шагом звук становился все более угрожающим.
Элфи застонала. Фаул еще крепче вцепился в ее плечи.
Мульч всасывал воздух с поразительной скоростью, не забывая подгонять Артемиса, волокущего эльфийку. Оставалось еще двадцать метров. Горилла приближалась, превращая в пыль светильники из слюны, ее рев становился все более кровожадным. Артемис готов был поклясться, что видел, как в темноте сверкнули клыки зверя.
Туннель содрогался от каждого удара. Потолок рушился целыми глыбами. Грязь и камни сыпались на голову и плечи старшего из Фаулов. Пыль заполнила глазницы Элфи.
У Мульча раздулись щеки, и он чуть приоткрыл губы, чтобы произнести высоким, как у аквалангиста, надышавшегося гелиево-кисло-родной смеси, голосом:
— О’кей. Полный бак.
Обняв Артемиса и Элфи огромными, как у моряка Попая,[8] руками, гном выпустил из тела воздух. Весь, до последнего пузырька. Возникшая в результате реактивная струя понесла их по туннелю. Полет оказался коротким, но и его хватило, чтобы потрясти не только их тела, но и души. От ударов о стенки из Артемиса вышибло дух, пальцы напряглись до предела и вот-вот грозили сломаться, но он упрямо цеплялся за Элфи.
Нельзя, чтоб она умерла.
Штормовой ветер кубарем покатил несчастную гориллу по туннелю. Она пыталась хвататься за стены и отчаянно ухала, но вылетела на поверхность, словно пробка из бутылки. Артемис, Элфи и Мульч выскочили из устья туннеля со своей стороны и, подпрыгивая будто мячики, спутанным клубком покатились
