— Нечего мне тут Герда Фламбо цитировать, Мульч Рытвинг. И не было никакой необходимости меня хоронить. Положил бы на губы лист табака, и дело с концом.
— В табаке нет нужной артистичности. И потом, разве я похож на ботаника? Я гном, а гномы всегда имеют дело с землей.
«К черту подростковые переживания насчет Элфи. Вспомни об угасающей матери! Осталось меньше трех дней».
— Отлично, воины, — произнес Артемис нарочито веселым тоном. — Пора выдвигаться, как сказал бы мой старый друг. Нам еще лемура ловить.
— А как насчет моего золота? — поинтересовался Мульч.
— Попытаюсь сформулировать максимально просто: нет лемура — нет золота.
Мульч похлопал по губам восемью пальцами, и волоски его бороды завибрировали подобно щупальцам актинии. Он напряженно думал.
— А колоссальное количество — это сколько, если мерить в ведрах?
— Сколько у тебя ведер?
Мульч отнесся к заданному вопросу вполне серьезно.
— Ведер у меня много. Правда, большинство уже полные. Но я могу их опорожнить.
Артемис едва не заскрежетал зубами.
— Это был риторический вопрос. Много ведер. Сколько твоя душа пожелает.
— Если хочешь, чтобы я и дальше шел по этой обезьяньей дороге, давай аванс. Так сказать, залог доброй воли.
Артемис охлопал карманы. Пусто.
Элфи поправила свой серебристый парик.
— У меня кое-что есть, Мульч Рытвинг. Нечто куда более ценное, нежели колоссальное количество золота. Шесть цифр, которые я назову, когда мы прибудем на место.
— Куда именно? — спросил Мульч, которому тон Элфи показался чересчур напыщенным.
— На склад полицейского снаряжения в Таре.
Глаза Мульча возбужденно заблестели: он тут же размечтался о небесных лыжах, подводных пузырях, лазерных кубах и мощных вакуумных приборах. Золотая жила! Он безуспешно пытался пробраться на этот склад в течение нескольких лет.
— И я смогу взять все, что захочу?
— Все, что сумеешь увезти на воздушной тележке. На
Мульч смачно плюнул на ладонь.
— По рукам, — сказал он.
Артемис с Элфи переглянулись.
— Тебе решать, — сказал ирландец. — Это твой склад.
— Это твоя операция, — возразила эльфийка.
— Я не знаю комбинации.
И тут в ход пошла козырная карта.
— Мы здесь ради твоей матери.
Артемис печально улыбнулся.
— Ты, капитан Малой, становишься такой же безнравственной, как и я, — сказал он и скрепил сделку липким рукопожатием.
Глава 9
КРАСАВИЦА И ЧУДОВИЩЕ
Младший Артемис, раскрыв пауэрбук, пытался связаться по видеоканалу с древним марокканским городом Фес. Ожидая соединения, он молча кипел от злости из-за того, что ему приходилось совершать данный межконтинентальный перелет. Было бы гораздо удобнее встретиться, например, в Касабланке. В Марокко слишком жарко, чтобы ехать через всю страну в какой-то Фес.
На экране открылось окно, в котором едва помещалась огромная голова доктора Дамона Кронски, одного из самых ненавидимых людей в мире и одновременно глубоко почитаемого в определенных кругах. В данный момент Дамон Кронски являлся президентом организации экстинкционистов. Впрочем, сам Кронски в своем знаменитом интервью заявил буквально следующее: «Экстинкционисты — не просто организация. Мы стали религией». Такое заявление, естественно, не добавило ему расположения миролюбивых церквей всего мира.
Интервью болталось на информационных сайтах Интернета в течение нескольких месяцев, и выдержки из него приводились каждый раз, как только экстинкционисты попадали в газетные заголовки. Буквально утром Артемис посмотрел интервью и не испытал к человеку, с которым ему предстояло иметь дело, никаких чувств, кроме отвращения.
«Я плаваю с акулами, — вдруг понял он. — И я готов стать одной из них».
Дамон Кронски был настоящим великаном, причем голова у него начинала переходить в плечи чуть ниже ушей. Белую до полупрозрачности, как почти у всех рыжеволосых, кожу покрывала россыпь крохотных веснушек, глаза прятались от солнца за фиолетовыми очками, тонущими в складках кожи на лбу и щеках. Улыбался он широко, сияюще и совершенно неискренне.
— Малыш А’темис, — произнес он с ярко выраженным новоорлеанским акцентом. — Ты уже нашел своего папочку?
Артемис вцепился в подлокотники кресла так, что едва не порвал ногтями кожаную обивку, и его улыбка не уступала Кронски в сиянии и фальши.
— Нет, еще не нашел.
— Жаль. Если понадобится помощь, только намекни дядюшке Дамону.
Артемис сомневался, что Кронски в его попытках прикинуться добрым дядюшкой способен обмануть хотя бы пьяного полудурка. Возможно, впрочем, доктор и не рассчитывал на успех.
— Спасибо за предложение. Надеюсь, спустя несколько часов мы сумеем помочь друг другу.
Кронски радостно захлопал в ладоши.
— Ты нашел мою шелковистую сифаку!
— Нашел. Отличный экземпляр. Самец. Возраст — три года. Больше метра от головы до хвоста. Стоит никак не меньше сотни тысяч.
Кронски прикинулся удивленным.
— Сотни? Мы действительно говорили о сотне тысяч евро?
Взгляд Артемиса отливал сталью.
— Сами знаете, что говорили, доктор. Плюс расходы. Авиационное топливо стоит недешево, как вам известно. Я хочу услышать подтверждение или разворачиваю самолет.
Кронски наклонился к камере, его лицо заполнило весь экран.
— Обычно я хорошо разбираюсь в людях, А’темис. Знаю, на что они способны. Но ты… Я не могу предугадать, что ты выкинешь в следующий момент, и, думаю, это потому, что ты еще не достиг своего предела. — Кронски откинулся на спинку кресла. Кожа заскрипела под его весом. — Ладно. Сто тысяч евро, как договаривались. Но хочу тебя предупредить…
— Да-а? — Артемис специально растянул слово на два слога, как это принято в Новом Орлеане, дабы продемонстрировать полное отсутствие страха.
— Если ты потеряешь лемура, мою шелковистую сифаку, тебе придется покрыть мои расходы. Дата судебного разбирательства уже назначена, а мои люди плохо переносят разочарования.
Слово «расходы» в устах Кронски звучало весьма зловеще.
— Не волнуйтесь, — в тон ему ответил Артемис. — Вы получите своего лемура. Готовьте деньги.
Кронски широко раскинул руки.
— У меня здесь целые реки золота, А’темис. Горы бриллиантов. Не хватает только шелковистой
