— Вот именно, — сказала Опал, обрадовавшись тому, что хоть кто-то ее понял. — Благодаря этим животным и их телесным жидкостям я стала самой могущественной волшебницей после демонов-колдунов. Экстинкционисты поставляли мне всех необходимых животных. Дураки! Купились, как дети, на дешевое голографическое пламя. Как будто я собиралась убивать этих чудесных животных, не выпив из них все соки. Вы, люди, такие идиоты. Ваши правительства тратят огромные деньги на поиски энергии, а она все это время бродит по джунглям.
— Блестящая речь, — похвалил ее Артемис и незаметно пошевелил пальцами над виртуальной клавиатурой.
— Скоро я стану…
— Можете не говорить. Скоро вы станете непобедимой.
— Не совсем так, — возразила Опал с достойным восхищения терпением. — Скоро я смогу манипулировать самим временем. Не хватает только…
И вдруг Артемис все понял. Понял, ради чего все это затевалось и что ему удастся сбежать.
— Лемура. Не хватает только лемура.
Опал захлопала в ладоши.
— Правильно, сообразительный вершок. Мозговая жидкость этого лемура является последним ингредиентом состава, многократно усиливающего магию.
Артемис вздохнул.
— Состав, многократно усиливающий магию? Вы сами-то в это верите?
Опал не обратила внимания на насмешливый тон, возможно, потому, что подобным тоном с ней мало кто разговаривал.
— У меня была целая стая лемуров, но Подземная полиция конфисковала животных, чтобы прекратить какую-то эпидемию, а остальные погибли во время пожара. Все подопытные животные исчезли, а воспроизвести их телесные жидкости не удавалось. Остался только один лемур, и он мне нужен. Он станет моделью для клонирования. Благодаря ему я смогу управлять временем. — Опал замолчала и постучала пальцем по пухлым губам. — Подожди, вершок. Что тебе известно о моем лемуре? — Она отвела палец от губ, и на его кончике возник огненный шар, испепеливший лак на ногте. — Я спросила, что тебе известно о моем лемуре!
— Красивые туфли, — заметил Артемис и выбрал нужную опцию на экране очков одним щелчком пальца.
«Вы уверены, что хотите открыть все клетки?» — спросил компьютер.
Экстинкционисты тайком возвращались в лагерь под предводительством отважного Томми Киркенхазарда, который размахивал разряженным пистолетом с явно показной храбростью.
— Там остались мои вещи, — непрерывно повторял он толпившимся за его спиной людям. — Очень ценные вещи. И я не собираюсь их бросать.
У большинства людей, очевидно, тоже остались здесь весьма ценные вещи. Учитывая, что Кронски валялся в состоянии кататонии на базаре, а его охранники разбежались с драгоценной добычей, экстинкционисты решили, что настал самый удобный момент вернуть себе имущество и поскорее отправиться в аэропорт.
К величайшему облегчению Киркенхазарда, в лагере, судя по всему, никого не осталось, но аморфная толпа тем не менее не раз шарахалась от танцующих на марокканском ветру ночных теней.
«Мне еще не приходилось стрелять из разряженного пистолета, — подумал Томми. — И сдается мне, это будет не особенно эффективно».
Они подошли к висевшей на одной петле двери главного зала.
— О’кей, ребята, — сказал Киркенхазард. — Носильщиков здесь нет, так что придется вам таскать вещи самим.
— О боже! — простонала графиня Ирина Костович и рухнула без чувств на руки шотландского нефтяного барона.
— Берите все, что сможете унести, встречаемся здесь через пятнадцать минут.
Графиня что-то пробормотала.
— В чем дело? — насторожился Киркенхазард.
— Она сказала, что наутро у нее назначен сеанс педикюра.
Томми поднял руку и прислушался.
— Я не о том. Никто не слышит грохота?
Из открытых клеток, обезумев от радости, выпрыгнули, выползли, вылетели, выбежали животные. Львы, леопарды, обезьяны разных видов, попугаи, газели — сотни животных, объединенных одной мыслью: поскорее сбежать отсюда.
Опал даже бровью не повела.
— Поверить не могу, что тебе это удалось, вершок. Я выжму твой мозг как губку.
Артемис низко опустил голову, не обращая внимания на сравнение его гениального мозга с губкой. Если не смотреть Опал в глаза, ей не удастся его загипнотизировать. Впрочем, благодаря своим многократно усиленным способностям она, вероятно, научилась воздействовать на сознание непосредственно, минуя зрительный нерв.
Он мог бы и не наклоняться, ибо его сплошной стеной заслонили скалящиеся, толкающиеся и лягающиеся животные.
«Обхохочешься, — подумал он, когда обезьяний локоть врезался ему в грудь, едва не вышибив дух. — Если меня не прикончит Опал, это сделают животные. Надо придать этому паническому бегству какое- никакое направление».
Артемис нырнул под операционный стол, по пути выдернув из тигра капельницу с анестезирующим средством, и принялся высматривать среди мелькавших мимо ног подходящее животное.
Опал испустила рев, в котором смешались все звериные языки. Пронзительный звук буквально рассек поток животных надвое, и теперь они обтекали пикси с двух сторон. Затем Опал начала швыряться в проходящих мимо нее зверей энергетическими импульсами, слетавшими с кончиков ее пальцев, — они косили животных рядами. Клетки рассыпались, словно кубики, содержимое холодильников растекалось по плиткам пола.
«Отвлекающий маневр захлебнулся, — подумал Артемис. — Пора уходить».
Он заметил приближающиеся копыта и приготовился к прыжку.
«Квагга, — догадался он, присмотревшись. Наполовину лошадь, наполовину зебра, последнюю особь поймали больше ста лет назад. Не чистокровный жеребец, конечно, но сойдет».
Скакать верхом на квагге оказалось менее комфортно, чем на одном из арабских скакунов, к которым Артемис привык у себя в поместье. Ни тебе стремян, чтоб упереться, ни поскрипывающею седла, ни щелкающих поводьев. К тому же бедная зверюга была не объезжена и до смерти перепугана.
Артемис похлопал ее по шее.
«До чего же нелепая ситуация, — подумал он. — Мертвец спасается бегством на вымершем животном».
Он ухватился за гриву и попытался направить скакуна к открытой двери. Квагга брыкалась, лягалась и все время норовила тяпнуть Артемиса крепкими плоскими зубами. Но юноша лишь сильнее сжимал ей бока пятками.
Опал сосредоточенно отбивалась от накатывавших волн мстительной фауны. Некоторые крупные хищники, в отличие от своих сородичей, оказались не сломлены до конца и решили, что олицетворяемая Кобой угроза исчезнет, если ее сожрать. Крошечная пикси вертелась, как дьявольская балерина, расстреливая нападающих сгустками энергии, которая накапливалась у нее в плечах, набирала силу, скатываясь к локтям мерцающими сферами, и слетала с пальцев пульсирующими молниями.
Артемис никогда ничего подобного не видел. Животные просто замирали в воздухе, словно из них мгновенно высосали все силы, затем валились на пол и лежали неподвижные, будто чучела, только бешено вращались их полные ужаса глаза.
«А она действительно могущественна. Никогда не видел подобной силы. Джуджу ни за что не должен
