ушки. Свои уши Лида ненавидела: острые, как у эльфа, как ни начесывай на них волосы, вечно торчат сквозь тонкие пряди.
Алина покупала только качественную косметику известных марок, не ленилась встать на час раньше чтобы нанести полный макияж, который при этом оставался невидимым: казалась, девушка лишь прошлась по губам прозрачным блеском. А Лида могла схватить уцененную помаду возле кассы и впопыхах обвести глаза китайским карандашом (если, конечно, находила его в развале вещей). В отличие от Лиды, норовившей завалиться спать с тушью на ресницах или кое-как смыть косметику мылом, Алина аккуратно снимала тональный крем, пудру, румяна и подводку дорогим молочком.
Она полоскала вещи «Ленором», протирала пол «Шайном» и не забывала при этом надеть латексные перчатки для защиты ухоженных рук.
Лидины хозяйственные перчатки вечно оказывались слипшимися и заплесневелыми…
Девушка представила подругу в своей новой квартире: Алина сидела бы на диванчике с маленькой чашкой кофе без кофеина и деликатно улыбалась.
Длинные ноги с узкими коленями, плоский смуглый живот с пупком как капля росы, едва прикрытый шелковой юбкой, босоножки на тонких шпильках, шелковистые пятки и розовый педикюр…
Неудивительно, что при виде Алины мужчины и молодые люди цепенели, а когда приходили в себя, заваливали цветами, мягкими игрушками, украшениями, молочным шоколадом и французскими духами. А у Лиды вечно просили ручку, пропущенную лекцию или звали сходить в кино за компанию.
– Нет, пора меняться! – решительно выдохнула девушка, вздернула подбородок и твердо сообщила: – Все, с этой минуты – новая жизнь!
«Молодец», – беззвучно сказала Алина нежным, как запах ландыша, голосом.
Лида проверила кошелек, пластиковую карту, прихватила плетеную сумку и выбежала на улицу.
Вернулась под вечер, нагруженная покупками.
На стол вывалились салат руккола, огурцы, перец, яблоки, зерновой хлеб, упаковка перепелиных яиц, помидорчики черри, творог, оливковое масло, мед, скраб, лосьон для тела с автозагаром, лак для ногтей с голографическим эффектом, восковые полоски для эпиляции, три толстых глянцевых журнала, узкие шлепанцы на высоченной шпильке и кружевной лифчик цвета фуксии.
Слегка перекусив полезной, диетической едой, девушка «занялась собой»: масляная маска на волосы, увлажняющая – на лицо, скраб для тела, эпиляция, брови, маникюр, педикюр.
Когда на Москву опустилась сладостная летняя ночь, Лида включила ночник, со стоном повалилась на постель, из последних сил поставила будильник на шесть утра и уснула с глянцевым журналом на животе.
Утром она стойко нанесла на волосы пену для укладки, раздирая щеткой, уложила непослушные светлые пряди в нарочитом беспорядке, сверилась со снимком нью-йоркской фотомодели и прошлась по вискам воском. Затем нацепила на шею серебристую цепочку с ажурной звездочкой-солнцем, повязала на запястье капроновую ленту с бирюзовым камнем, надела бледно-голубой сарафан из тягучего дрожащего шелка, выставила кружевные края лифчика цвета фуксии в вырезе платья, повесила на руку объемную белую сумку, встала на шпильки и взглянула в зеркало.
«Вау!» – наверняка сказала бы Алина и вскинула оба больших пальца.
Студия «Архангел» оказалась в самом центре Москвы, во дворах Малой Дмитровки.
В здании кипела яркая творческая жизнь: круглосуточно заливалась радиостанция, обслуживал корпоративные праздники и открывал звезд продюсерский центр, трудились арт-директоры и бильд- редакторы журналов «Шикарные яхты» и «Камины мира», стерегли покой работников столичного глянца турникеты с электронными пропусками и охранники с камерами видеонаблюдения.
Евгений Горелый, кареглазый мужчина лет тридцати, в приталенной белой рубашке поверх серых брюк с узкими черными лампасами, сам спустился в холл, встретился взглядом с Лидой, с трудом удерживающей равновесие на сияющем полу, радостно раскинул объятия и сжал девушку так, словно не ожидал увидеть ее живой и невредимой.
Лида стояла, судорожно напрягшись, вытянув руки по швам, и неразборчиво бормотала: «…Тоже очень рада, вот, значит, вы где…»
Прошли несколько томительных секунд, показавшихся девушке вечностью.
Генеральный директор не ослаблял хватки и все повторял:
– Наконец-то! Теперь поработаем!
– Да, конечно, – пискнула Лида и попыталась высвободиться.
Прошло еще несколько мгновений, девушка растерянно слушала стук сердца и взволнованное дыхание шефа.
Наконец Горелый распустил объятия и, махнув охраннику, повел Лиду через турникет к лестнице со ступенями, подвешенными на блестящих металлических канатах.
Они поднялись на чердак, переоборудованный под офисы, и, обмениваясь улыбками, прошли по белому коридору с огромными черно-серыми постерами. Мужчина распахнул стеклянную дверь:
– Прошу! Студия «Архангел»! Коллеги, внимание! Это наш новый звукорежиссер, Лидия Гречинина…
Несколько человек повернули голову и взглянули на девушку.
– Один из лучших специалистов в области звукооформления, – продолжил презентацию Горелый. – Работала в студии шумового оформления «Мосфильма».
Лида зажмурилась от стыда: «работала» на «Мосфильме»! Без году неделя…
– Теперь горя знать не будем с уникальными шумами! – воскликнул генеральный.
Лида подвернула каблук и с трудом удержалась на ногах.
– Пацаны, а какая девушка-то красивая! – подытожил мужчина достоинства новоиспеченной сотрудницы.
При этом театрально прищурил один глаз и покосился на Лидин лифчик, торчащий из выреза сарафана.
– Спасибо, – пробормотала она, вымученно улыбнулась и поправила волосы.
Студия начала работать несколько месяцев назад, коллектив то и дело пополнялся новыми молодыми сотрудниками, так что процесс знакомства Лиды с коллегами прошел без трудностей: «Привет! Привет! Ты где раньше работала? Чё ушла? Квартиру снимаешь? Своя?» А затем так же легко перетек в приятельские отношения: «Пойдем кофе выпьем? Как воскресенье провела? А я в Сокольниках с собакой на роликах каталась».
Обстановка в команде была веселой, товарищеской, не студия, а вольер для молодняка, только что за уши друг друга дружески не покусывали…
Что касалось стиля жизни, Лида со вздохом признала: ее любимому Петербургу долго мчаться на «Красной стреле», догоняя Белокаменную…
Конечно, на первом месте и там и здесь был здоровый образ жизни.
Но если культурная столица после трудового дня ехала на цигун и танец живота, финансовая в обеденный перерыв погружалась в йогу, каббалу или гольф. Питерцы летели в отпуск в Грецию или Египет, москвичи отправились дикарями в Индию и Вьетнам или совершали велопробег по Кубе. Ну и питание… Никаких набегов в соседнюю пирожковую или бутербродов из дома: только роллы с доставкой в офис (при заказе от тысячи рублей – бутылка зеленого сливового вина в подарок), этнический, а в день зарплаты и клубный ресторан, вегетарианское кафе с овощным шведским столом. Если же угораздило притащить перекус из дома – только контейнер с пророщенными ростками агрофирмы «Белая дача» и хлеб с десятью видами орехов из «Азбуки вкуса» или «Калинки Стокманн». Причем заезжать в супермаркет за продуктами следовало глубокой ночью.
Впрочем, москвичи демонстрировали и связь с корнями: нахваливали Лидины пирожки с грибами и капустой (бабушка прислала с оказией из Устюжны), были снисходительны к слову «квас» и заказывали в мексиканском ресторане холодный борщ.
Едва обосновавшись в столице, Лида, как и все ее жители, погрузилась в пучину потребления и с восторгом сорила деньгами.
Утиная грудка с брусничным соусом и черника со сливками на обед, дюжина подходов к кофе-автомату,
