Проходя мимо его стола, я поняла почему. Он был очень занят просмотром сериала по одному из мониторов на столе.
Я стояла рядом с Купером в тесной кабинке лифта и молчала до самого пятого этажа. Двери открылись, и мы увидели длинный грязноватый коридор, на стене трехметровыми розовыми буквами было написано: «Толстухи, вон отсюда!»
Я уставилась на надпись, варварски испортившую стены и двери. Администрации «Тау-Фи-Эпсилон» придется требовать в конце года возмещения ущерба.
– Впечатляет, – сказала я, не отрывая взгляда от стены.
– Именно поэтому, – взорвался Купер, – я считаю, что тебе не следует принимать участия в расследовании.
– Потому что я – толстуха? – уточнила я, задетая за живое.
Купер стал еще мрачнее, хотя мне казалось, что дальше уже некуда.
– Нет, – сказал он. – Потому что эти парни, они… как животные.
– Животные, которые запросто могут отрубить голову лидера группы поддержки и сварить ее в кастрюле?
Он онемел от возмущения, и я постучала в ближайшую от лифта дверь с табличкой «Тау-Фи- Эпсилон».
Дверь распахнулась. На пороге стояла темноволосая женщина в униформе горничной – слава богу, не в той, что продается в секс-шопах на Бликер-стрит, а в нормальной, с длинными рукавами и юбкой ниже колена.
– Да? – сказала она с сильным испанским акцентом, еще более выраженным, чем у Сальмы Хаек.
Я показала ей пропуск.
– Привет. Я Хизер Уэллс, а это – мой друг Купер Картрайт. Я работаю в отделе размещения. Мне бы хотелось…
– Проходите, – равнодушно буркнула женщина, отступила в сторону и закрыла за нами дверь.
Мы оказались в просторном, хорошо освещенном холле в старинном стиле, с высокими потолками, причудливыми молдингами и паркетным полом.
– Они там. – Женщина кивнула на двустворчатую дверь справа.
– Видите ли, мы ищем одного человека, – сказала я. – Дага Винера. Не могли бы вы показать нам его комнату.
– Послушайте, – проговорила женщина без тени раздражения, – я здесь просто убираю. Откуда мне знать их по именам?
– Извините, что отвлекли вас, – вежливо сказал Купер и, подхватив меня под руку, потянул к двери.
Он еще что-то пробормотал, но я не разобрала… возможно, от того, что сердце заколотилось так громко, что заглушало все другие звуки.
Даже сквозь семь слоев одежды прикосновение Купера возбуждало меня до предела.
Ну что поделаешь… Сама знаю, что очень сентиментальна.
Громко постучав по стеклянной вставке двери, Купер крикнул:
– Всем привет!
Его голос среди сумасшедшего гвалта был едва различим. Купер посмотрел на меня, я пожала плечами. Он толкнул дверь. Сквозь густой серый дым марихуаны я различила лишь зеленое сукно бильярдного стола и огромный экран телевизора в дальнем углу. Комната освещалась панорамными окнами с видом на серые окрестности, теплым светом бра и ламп из закаленного стекла, свисающих над бильярдным столом. В дальнем конце комнаты шла оживленная игра в настольный хоккей, а слева от меня кто-то открыл холодильник и достал банку пива.
Мне на мгновение показалось, что мы с Купером умерли в сорвавшемся в шахту старом лифте и оказались по ошибке в раю для юношей.
– Привет, – проговорил светловолосый юноша, нагнувшийся над бильярдным столом, чтобы выполнить особенно сложный удар.
У него в губах была зажата сигарета с марихуаной. Невероятно, но он был одет в красный сатиновый смокинг и джинсы.
– Целюсь.
Он отвел назад кий и ударил, звук столкнувшихся шаров был немедленно заглушён воплями футбольных болельщиков, приветствующих своего любимого игрока. Юноша выпрямился и, вытащив изо рта косяк, стал рассматривать нас с Купером сквозь длинную челку.
– Могу я вам чем-то помочь? – поинтересовался он.
Я с вожделением смотрела на банку пива, которую высосал этот юнец, пока ждал нашего ответа. Взгляд, украдкой брошенный на меня Купером, сказал мне, что он тоже помнит времена, когда мог себе позволить выпить банку пива перед обедом. Я поняла это, хотя сама никогда так не жила и никогда не училась в колледже.
– Хм… – начала я. – Нам нужен Даг Винер. Он здесь?
Юнец рассмеялся.
– Эй, Брэд, – бросил он через плечо. – Этот поросеночек хочет узнать, Даг здесь?
