расстегнул две пуговки на ее рубашке, пальцы его, скользнув, охватили сосок.
— Энди! — задыхалась она. — Пожалуйста… ты заставляешь меня…
Чуть отклонившись, он расстегнул еще одну пуговку и обнажил грудь.
— Я всего лишь делают так, чтобы ты захотела того, что тебе просто необходимо.
Она видела, как двигается его рука, как пальцы ласкают ее, как набухает сосок, выдавая ее желание. Она почувствовала себя привлекательной, желанной и, как никогда до сих пор, женственной. Подняв взгляд, она увидела, что глаза у него закрыты.
Зажмурены! Не открыты, не любуются ею, не наслаждаются ее обнаженной плотью. Она окаменела. Его рука остановилась, она увидела, как удивленно открылись его глаза.
— Дорис?
Вырвав руку, она отступила назад, запахивая рубашку.
— Оставь меня в покое, ковбой.
— В чем… Что я?..
— Не прикасайся ко мне. Никогда! Ты уже не гость на этом ранчо. Ты работаешь здесь, как любой другой ковбой до тебя.
— По рассказам Джека, один из ковбоев не ограничился одной только работой. — Удивленный внезапной сменой ее настроения, он надвинул шляпу на лоб.
— Дик был единственным исключением, а дедушка не имел права рассказывать такие интимные подробности. — Она резко повернулась и, ничего не видя перед собой, направилась в сторону Мулатки.
— Стой! — Энди скомандовал это таким голосом, что она на мгновение замерла. — Хорошо, не трогать тебя — раз. Какие еще правила установлены для наемной рабочей силы?
— Ковбои спят в комнате при конюшне. Вечером я приведу ее в порядок. Там достаточно длинная и широкая койка. В ванной комнате есть душ и все остальное.
— Как насчет питания?
— Я буду готовить завтраки и обеды и давать тебе с собой бутерброды. Тебе понадобится несколько дней, чтобы заменить здесь столбы и натянуть проволочную сетку.
— Разве мы будем работать не вместе?
— Я буду заниматься другим. Крыша конюшни нуждается в починке, к примеру. Выходные дни у тебя — суббота и воскресенье. В доме ты можешь пользоваться стиральной машиной и смотреть телевизор по вечерам.
— Короче говоря, — сухо заключил он, — ты здесь хозяйка, а я всего лишь работник.
— В отсутствие деда — да. Таковы общие правила для наемных работников.
— Слушаюсь, леди-босс! — Энди пародийно приложил пальцы к полям шляпы. — Больше не буду расстегивать ваши пуговицы, если вы лично о том не попросите. Но если попросите — берегитесь!
Избегая его сверкающего взгляда, Дорис стянула с рук перчатки, застегнула рубашку и села на Мулатку.
— Когда заканчивать работу, решать тебе. Но не слишком рано и не слишком поздно.
— В какое время будет завтрак и обед?
— Утром найдешь завтрак на плите, то же самое вечером.
Энди сжал челюсти:
— После одинокого обеда приходи за сладким на мою койку.
Она развернула Мулатку и взяла с места галопом, напугав Шейха.
VIII
Энди не собирался уговаривать Дорис изменить ее решение, ни когда насыщался в одиночку подогретым паштетом из индейки, ни когда, взбешенный, ложился спать в комнате при конюшне.
Но первым утром, раздраженный одиноким завтраком, он оставил на столе короткую записку:
«Вчера мы оба, хоть и по разным причинам, погорячились. Давай дружить. Просто дружить. Э. X.»
Сегодня, когда пошел седлать Андруса, он заметил ее на крыше конюшни. Оставив пакет со своим ланчем и бутылку с водой на земле у лестницы, где сидели Бой и Той, и предупредив их: не смейте трогать мою еду, Энди взобрался по лесенке на крышу. В глаза ему бросились обтянутые джинсами, добела протертыми седлом, круглые ягодицы Дорис. Просто обалденные.
Не зная, видит ли она его или просто не замечает, он остановился на последней перекладине и прочистил горло. От неожиданности она скользнула по скату крыши на несколько дюймов.
— Прости, я не хотел пугать тебя.
— Что ты хочешь? — резко спросила она.
— Я насчет собак. Ты не против, если я возьму Боя и Тоя с собой для компании?
— Если они захотят. — Она снова принялась вытаскивать гвозди молотком с расщепом. — Мне они сегодня не понадобятся.
— Тогда до скорого. — Он спустился на одну перекладину, но задержался, глядя на нее.
— Иди уже, раз идешь.
— Уже ушел, — заверил он ее, все еще пожирая глазами упругие, круглые… — Ты встала раньше обычного.
— Кто рано встает, тому Бог подает. Лошади, и Андрус тоже, накормлены и напоены. Его я оставила в стойле, остальных выпустила.
— Спасибо. Навоз тоже убрала?
Она кивнула:
— Твоя работа — изгородь. Не тяни с ней.
— Вы босс, леди. — Насладившись в последний раз притягательным зрелищем, он спустился на землю. — Нужно поздороваться с Андрусом. Что ты об этом думаешь, приятель? — спросил Энди своего коня. — Неплохое местечко для шестимесячного отдыха, а? Надеюсь, другие лошади обращаются с тобой лучше, чем хозяйка с работником?
Андрус потерся носом о его плечо, и Энди почесал его за ушами.
— Здесь у тебя не будет дружков — уличных пацанов. Да и я тоже буду скучать по ним. Хорошо еще, что мне не придется скучать по тебе.
Дорис наблюдала за ним через щель в кровле. Энди и Андрус явно любили друг друга. Это она понимала. Она тоже любила своих лошадей и знала, как благотворно они влияют на нее.
Энди заботливо ощупывал каждую мышцу и каждое сухожилие жеребца. Сама она каждое утро так же тщательно осматривала своих лошадей.
Она вдруг представила руки Энди, так же аккуратно и любяще ощупывающие ее тело, и замерла. Возвращаясь к действительности, Дорис заметила, что он посмотрел в ее сторону, видимо, привлеченный тем, что она перестала шуметь.
— Дорис? — позвал он. — С тобой все в порядке?
— Я, о'кей! — Откликнувшись, она снова взялась за гвозди и дранки.
Несколько минут спустя он выехал на Андрусе, и она напрасно пыталась не смотреть на него. На его широкие плечи. На мускулистые бедра. На шляпу, надвинутую по самые глаза. Собаки резво припустили вперед по тропе. Конь зарысил вслед, и внезапно она почувствовала себя очень одинокой.
Повеселела Дорис лишь в середине дня: спустившись с крыши перекусить, она обнаружила, что Энди забыл ланч рядом с лесенкой.
Когда солнце миновало зенит, Энди сверился со своими часами. Приедет ли Дорис с его ланчем? Догадается ли, что он нарочно оставил его, или решит, что просто забыл? Прочитала ли его записку? Довольна ли ее содержанием или использует ее в качестве мишени для дротиков?
В желудке урчало. Он уже начал думать, что это его проблемы, что Дорис наплевать на него, пусть поголодает под жарким летним солнцем. Вдруг она захочет проучить его и не приедет? Не лучше ли самому натянуть рубашку и поехать на ранчо?
